Такая работа - Сергей Демьянов Страница 38

Только знаете, когда внезапно умирает человек, которого ты любишь больше всего на свете, и ты ничего не можешь с этим поделать, это меняет твои приоритеты. Марька ценила Макса за то, что он большой и страшный и к тому же жуткий параноик. Надо очень постараться, чтобы убить его.

Странный подход к браку, кто бы спорил.

Но я ее понимал.

— Не спи. — Макс похлопал меня по плечу. — Если ты еще не в курсе, у нас гости.

Я открыл глаза и потряс головой, чтобы избавиться от остатков видения. Путать картинку, существующую внутри твоей головы, с тем, что происходит в реальности прямо сейчас, чревато неприятностями. Возможность ощущать больше дает определенные преимущества. Но не в том случае, если монстр, которого ты, пытаясь предвидеть будущее, пропустил, откусит тебе башку прямо сейчас.

По моим прикидкам, их тут оставалось еще около трех десятков. Чуть меньше, чем до фига, если учитывать, что нас было всего пятеро. И к тому же один из нас не был вооружен.

Ни одной свежей твари, сказала Лиза, все пришлые.

Хотел бы я знать, что заставило их собраться именно здесь. Глухая промзона вполне может стать отличной кормушкой для стаи из десяти-двенадцати особей. Но не полусотни же!

— Что происходит? — нервно спросил Босс.

— Ничего, с чем бы мы не смогли справиться. — Лиза безмятежно улыбнулась ему.

— Но тут еще много… — он откашлялся, — работы?

— До обеда закончим, — пообещала она.

Оптимистично.

От ее слов у меня желудок скрутило. Обычно я старался сожрать что-нибудь перед вылазкой, потому что никогда не можешь быть уверен, что у тебя найдется время на ланч. Но в этот раз не успел. Похоже, что это к лучшему.

— Справа, — сказал Макс.

Краем глаза я заметил тень, скользнувшую вдоль стены. Черт, слишком быстро. Я даже не успел это разглядеть.

— Вижу, — сквозь зубы процедил я и тут же поправился: — Только что видел.

В это время суток они должны были быть вялыми. Обожравшимися, тупыми и сонными. Это еще одна причина, по которой мы приехали сюда рано утром. Если бы я верил в существование мирового заговора, я бы сказал, что они нас ждали. Что кто-то растревожил их в неурочное время, чтобы встретить нас.

Это было плохое объяснение, но другого не завезли.

— Дуем за ним? — спросила Марька.

Можно подумать, у нас были варианты. Бывает работа, которую все равно придется сделать, даже если ты не слишком хорошо представляешь как.

И мы пошли вперед.

Лиза замедлила шаг, чтобы поравняться со мной.

— У меня странное ощущение, Кир, — шепнула она. — Мне почему-то кажется, что они не очень хорошо понимают, что с нами делать. Не боятся — это совсем другое чувство. Это как если бы человек перестал осознавать, на каком он свете и зачем он здесь находится. Их тут так много, что они вполне могли бы попробовать справиться с нами. Но медлят. Тебе это не кажется подозрительным?

— Мне тут все кажется подозрительным, — сказал я.

У меня в ботинок набился снег, и теперь носок был мокрый, хоть снимай его и выжимай. Не хватало еще простыть.

Еще одна тень мелькнула впереди. Макс выстрелил и попал. Тварь жалобно завизжала, и это словно прорвало плотину вязкой утренней тишины. Из проходов между крашеными синими вагончиками для наемного персонала, из-за углов одноэтажных бетонных зданий, с крыш посыпались ее сородичи. Они двигались быстрее любого человека, как если бы сейчас стояла ночь и они все еще были очень голодны.

Зачистка часто проходит легко, но не каждый раз. Бывает, что мне тоже приходится пострелять, и тогда я жалею о том, что так редко хожу в тир.

В магазине моего пистолета было восемь патронов, плюс еще один в стволе. Если все будет хорошо, второй магазин мне не понадобится. Проблема в том, что никто не мог гарантировать мне, что все будет хорошо.

Этого вообще никто и никогда не может гарантировать.

Я успел выстрелить всего-то пару раз, когда за спиной у меня глухо ухнуло, словно с крыши упал снег. Я резко развернулся.

Этого следовало ожидать.

Тварь, обошедшая нас и спрыгнувшая в проезд между складами, была похожа на пожилую женщину, пролежавшую в морге слишком долго, но так и не дождавшуюся, чтобы кто-нибудь приехал и забрал ее. Тяжелые, заляпанные кровью курчавые волосы цвета соли с перцем липли к щекам. Нижняя челюсть безостановочно двигалась.

На четха была мешковатая синяя блузка, летняя, почти полностью открывающая руки и область декольте, и дешевые матерчатые штаны на завязках. По коже расползлись пятна синюшно-фиолетового цвета. Дряблая, покрытая мелкими гнойничками кожа обвисла, лицо оплыло.

Не совсем то зрелище, которое вам захотелось бы увидеть еще раз.

У меня холодок пробежал между лопатками, хотя четха смотрел вовсе не на меня. На Босса. В его взгляде плескалось столько вожделения, что достаточно было, казалось, щелкнуть пальцами, чтобы воздух вспыхнул.

Я толкнул менеджера так, чтобы он оказался за моей спиной.

— А… — начал он.

— Молчите! — оборвала его Лиза.

У любой стайной нежити есть кто-то, кого они хотели бы убить больше всего на свете. Инстинкт охоты заставляет собаку догонять все, что движется от нее или мимо нее, даже если она не голодна. Это не всегда возможно исправить даже дрессировкой. У нежити — свои инстинкты. У каждого капитана Ахава есть свой Моби Дик, у каждого Волка — своя Красная Шапочка, а у каждой выморочной твари — тот, кого она попытается убить, даже если сыта.

Тот, кого она винит в своем появлении.

Им никогда не бывает тот человек, который их создал. На эту роль выбираются люди, напоминающие мерзавцев, которые испортили ему жизнь. И заставили испытывать ненависть, зависть или обиду. Они не постарались его полюбить. Они позволяли себе испытывать счастье тогда, когда он был несчастлив. Они получали то, чего не досталось ему самому.

Для выморочной нежити это становится чем-то вроде инстинкта. В тот момент, когда четха видит того, кто может быть виноват — согласно любому из признаков обидчика, начиная с его пола и заканчивая качеством кожи ботинок, — то и голод внутри, и мир снаружи теряют для него свое значение.

Ему надо убить мерзавца — все остальное неважно.

Не знаю, что именно запустило в голове четха эту программу. Может быть, кожаная куртка Вадима Викторовича. Я тоже был бы не против такую иметь, только без дурацкой надписи. Довольно часто хроническая зависть вырастает из полной ерунды: новой шмотки, которую один не может себе позволить, дорогой тачки или крутого мобильника.

— Почему она так на меня смотрит? — шепотом спросил Босс.

Я чувствовал, как страх волнами распространяется от него. На ощупь это было как густой холодный туман.