Аллигат - Жанна Штиль Страница 38

После поверхностного ознакомления с английскими блюдами — помимо них в книге были рецепты других народов, а так же колониальной индийской и австралийской кухни, — Ольга безжалостно вычеркнула из своего утреннего меню морковный сок, овощной суп-пюре из репы и сладкий омлет. Вместо них она вписала горячую кашу из овсяных хлопьев на молоке, которую очень любила, творожную запеканку с изюмом и апельсиновый фреш. Внизу списка написала рецепт приготовления медово-ореховой целебной смеси для повышения иммунитета и общего оздоровления организма, которую она употребляла каждую зиму.

Любовалась чужим красивым изящным почерком. Впрочем, за свой почерк ей никогда не приходилось краснеть.

Постепенно и более внимательно Ольга изучит книгу по домоводству, взяв на заметку самое полезное. Сейчас же ей предстоит досушить волосы, уложить их и попить чая. Вечером в библиотеке её будет ждать Тауни. «Виконтесса» нетерпеливо посматривала на часы в ожидании встречи. Предстоящее общение с понравившейся девочкой волновало. Дети быстро распознают неискренность и ложь взрослых. Бывшая учительница об этом знала.

Мисс Топси, упершись руками в стол, склонила голову над папкой с меню, изучая его после правок хозяйки.

— Овсяная каша? — сказала она озабоченно, не поднимая глаз и выгнув брови дугой. — Из хлопьев?

Рядом крутилась миссис Пруденс, с любопытством заглядывая через её плечо.

— Из хлопьев? — повторила она и поправила костяшкой согнутого указательного пальца съехавший на лоб чепец. — Не припомню, чтобы в кладовой была прессованная крупа, обработанная паром. Кто ж знал…

— К утру должна быть, — отрезала мисс Топси и скосила глаза на горничную хозяйки. — Мадди, ты опять здесь? Разве ты не должна находиться рядом с миледи?

Проследив взором за прямой спиной горничной, скрывшейся в дверном проёме, экономка снова уткнулась в папку с меню.

— Подсушить на сковороде… — прошептала она озабоченно. — Миндаль, кешью, арахис, грецкие… В банку. Залить мёдом. Дать настояться неделю.

— Вкусное что-то? — спросила кухарка, косясь на Энн, гремевшую тарелками и прислушивающуюся к их разговору.

— Не знаю, миссис Пруденс. Представила подобное и сразу чая захотелось. Без сахара.

— Энн, ставь чайник на плиту, — скомандовала кухарка, вытирая полотенцем мокрые руки. — И неси из кладовой кекс. — Их любимый кекс с тмином — король вечерних чаепитий. Тяжёлый и плотный, он мог храниться очень долго. Кекс, который они с наслаждением ели уже третий день.

***

Граф Мартин Вэйд Малгри ближе к вечеру вновь вернулся в библиотеку.

Он приходил сюда каждое утро, раздвигал портьеры на окне и открывал ставни на стене. Брал стул, садился напротив картины и смотрел на женщину с большими выразительными глазами.

Он не сводил глаз с Вэлэри фон Бригахбург — его праматери. В его крови текла и её кровь. В его плоти была частица и её плоти.

Он не знал, что таила в себе рукописная книга, выведенная её рукой, но её часть — с другой стороны, что написана на русском языке, — он перевёл и прочитал ещё в юности. С тех пор женщина с картины его не отпускала. Он знал о ней очень мало, почти ничего. Только то, что дошло до потомков в виде семейного предания.

Одно место в рукописи смущало его особенно сильно. До дрожи, до замирания сердца.

Были ли те события достоверными, кратко и обстоятельно описанные Вэлэри фон Россен, или они явились плодом богатого воображения женщины, Мартин тоже не знал. Поверить в них было невозможно. Насколько невозможно поверить в наличие иного невидимого мира, из которого пришла пфальцграфиня, чтобы навсегда остаться в чуждом для себя времени. Он бы охотно поверил, что это чья-то шутка, коварная и злая, если бы не единый почерк в обеих частях фолианта. И была вещь, наличие которой отрицать было бессмысленно — материальное доказательство существования другого мира.

Граф принёс пюпитр и уложил на него перевёрнутую обратной стороной рукописную книгу. Погладил кожаную обложку и безошибочно открыл нужную страницу. Разогнул её края, заглянул в «кармашек», убеждаясь, что вещь на месте. Нужды вновь доставать её не было. У него было много времени, чтобы изучить её во всех подробностях. Небольшой лист алого цвета с названием «Stollwerck» и изображением отломленного кусочка шоколада на нём говорил сам за себя. Мартин знал, что подобной тончайшей упаковочной бумаги — на ощупь чуть ломкой и гладкой — в мире нет.

Нет в мире, в котором он живёт, — поправил себя мужчина. Для этого не нужно вчитываться в мелкий, местами затёртый шрифт на обратной стороне обёртки сладкого продукта. Шрифт, который возможно прочитать лишь с помощью лупы. Шрифт, который не воспроизвести в его времени, и которым указан несуществующий адрес производителя, вес лакомства, его состав и прочий непонятный текст.

Единственно верным оказалось наличие в Кёльне похожей шоколадной фабрики, основанной в 1839 году, где шоколад изготавливался исключительно для употребления в виде горячего напитка.

Мысль, что женщина пришла из другого мира, одновременно существующего с его миром и опередившего его в развитии, не давала покоя Мартину долгие годы. Он спрашивал себя, как такое возможно и возможно ли вообще?

Он прочитал множество книг, уверовав, что после гибели тела человеческая душа через какой-то промежуток времени воплощается в новом теле. Дни напролёт он сидел в Бодлеанской библиотеке в Оксфорде, знакомясь с индийскими религиями и буддизмом, где идея перевоплощения является естественной. Изучил священные тексты Веды и Упанишады в переводе с санскрита на латынь, Бхагават-Гиту о сути индуизма, где перевоплощение сравнивается со сменой старых одежд на новые.

Труды философов Древней Греции Пифагора и Эмпедокла усилили веру Мартина в перевоплощение, а Платон в «Диалогах» с Сократом отбросил сомнения. Да, наша душа вновь приходит на землю в человеческом теле или в виде животных и растений.

Затем были освоены теория о монадах Лейбница, Шарля Боннэ, Гёте, труды Джордано Бруно и Каббала — эзотерическое течение в иудаизме.

В настоящее время лорд Малгри штудировал трактат немецкого философа Артура Шопенгауэра «Мир как воля и представление».

Если с переселением душ было понятно всё, то вопрос: «Возможен ли перенос живого человека в другое время?», остался без ответа. Граф нигде так и не нашёл даже намёка на подобное действие.

Он сидел, не спуская глаз с рукописи и в очередной раз думал, что что-то понял в написанном не так. Он не настолько хорошо знает русский язык, чтобы быть уверенным в правильном переводе. Как оказалось, Шэйла тоже его знает и, должно быть, гораздо лучше. Дать ей прочитать фолиант и сравнить её впечатления со своими?

Шэйла… Думы о ней в последние дни тревожили. И это не связано с её жалобами на память. Она нравилась ему как женщина, как жена его сына. Он остановил свой выбор на ней, наивно полагая, что Стэнли полюбит её, сделает счастливой и подарит ему внуков.