Долгий, долгий сон - Анна Шихан Страница 37

Когда я открыла глаза на этот раз, склонившееся надо мной лицо не было похоже на тень. Я пробыла в стазисе так недолго, что не успела заработать истощение. Брэндан сердито смотрел на меня, и его сверкавшие от злости глаза были похожи на золотых рыбок, плещущихся в зеленых прудах.

— Надеюсь, ты понимаешь, что угрозы самоубийством являются признаками девиантного поведения? — грозно спросил он.

Я затрясла головой, горько сожалея о прерванном стазисном сне. Мне снился Ксавьер, только в этот раз он настолько смешался с Брэном, что я уже не знала точно, кто же это был на самом деле. Я говорила Брэну, что скучала по нему, но на самом деле я тосковала по Ксавьеру. Так или иначе, этот парень обнимал меня, и мы с ним купались в ярких пейзажах чистого света, присутствовавших во всех моих стазисных снах. И мне было неважно, что парень, которого я обнимала, постоянно менялся. В любом случае, это было лучше, чем злобное лицо настоящего пария, нависавшего надо мной сейчас.

— Я не угрожала самоубийством, — ответила я. Голос у меня был все еще очень слабым от стазисных препаратов.

— Ну, конечно! — грозно сверкнул глазами Брэн. — Зачем же ты снова влезла в свой стеклянный гроб?

Я вытаращила глаза. Какое странное сравнение! Я посмотрела на свою уютную стазисную капсулу, Гладкий шелк подушек, лелеявших мой сон, нежная музыка, заполнявшая последние мгновения перед стазисом, первые сладкие нотки газов, предшествовавшие превращению финальной фазы сна в глубокий стазис. Гроб?

Брэн презрительно фыркнул и отошел.

— Возвращайся к своей семье, они беспокоятся.

Я знала, что это неправда. Патти и Барри практически не замечали меня, когда я присутствовала дома, сколько же им потребовалось времени, чтобы заметить мое отсутствие?

— Сколько? — спросила я, проглотив ком в горле.

— Два дня, — огрызнулся Брэн. — Когда мне сказали, что ты пропала, я сразу догадался, где ты можешь быть.

— А больше никто не догадался?

Он в бешенстве покосился на меня:

— Больше ни у кого не было причин думать, что ты хочешь заставить их чувствовать себя виноватыми!

Я вцепилась в борта своей открытой капсулы и с трудом слезла на пол.

— Я не пыталась заставить тебя чувствовать себя виноватым!

— Да что ты говоришь? — недоверчиво хмыкнул Брэн. — И в твоем мелком эгоистичном мозгу ни разу не мелькнула мысль о том, что вот ты уползешь обратно в свой стазис и тогда я точно пожалею?

Это было несправедливо.

— Нет, — честно ответила я. — Вообще-то я думала, что ты будешь рад.

Он поднял брови:

— Рад? Да гори ты! Думаешь, если я не хочу встречаться с тобой, то я полный мерзавец?

Я снова растерялась.

— Нет.

— Так с какой стати я должен радоваться? Если я не влюблен в тебя, это вовсе не значит, что я хочу, чтобы ты пострадала, или умерла, или… пропала в своем коитальном стазисе!

Я покачала головой:

— Ты не понимаешь! Все совсем не так! Я просто не знала, что мне еще делать.

Брэн снова фыркнул:

— Прости, милая, но твоя жизнь совсем не так ужасна!

— Но… но я всегда так делала.

— Что значит — всегда? — переспросил он. Потом вдруг замер. — Гори ты! Ты… уже делала так раньше?

— Ну да. Все время.

Брэн в изумлении вытаращил на меня глаза.

— Но зачем? — выдавил он.

Я пожала плечами:

— Мама назвала это нашим домашним механизмом адаптации. Когда мы ссорились или родители слишком уставали, когда у меня совсем плохо шли дела в школе или маме с папой нужно было куда-нибудь уехать, они погружали меня в стазис.

Мне показалось, что у Брэна вдруг подкосились ноги. Он уселся на картонную коробку, которая немедленно лопнула под его весом и разошлась снизу. Судя по виду, коробка была доверху набита стопками старых налоговых деклараций, да так плотно, что бумага выдержала вес Брэна безо всякой коробки.

— Ты хочешь сказать, что твои родители постоянно погружали тебя в стазис?

— Ну да, — кивнула я. — А ты думал, как я тут очутилась?

— Я… не знаю. Мне казалось, тебя отправили в стазис, чтобы спасти от Темных времен.

— Темные времена еще не наступили, когда я погрузилась в последний раз, — покачала головой я. — Вернее, они только-только начинались. Уже появились сообщения о вспышках туберкулеза, но все было не так страшно.

— Твои родители… регулярно погружали тебя в стазис? Просто потому, что уставали или уезжали на отдых?

Я пожала плечами:

— Ну да. Они считали, что никто, кроме них, не может правильно меня воспитывать. Так было лучше для меня.

Брэн смотрел на меня, разинув рот.

— Что? — спросила я.

— А ты… Ты знаешь, что это противозаконно?