Ардагаст, царь росов - Дмитрий Баринов Страница 37

Ардагаст, слушая эти разговоры, хмурился, но поделать ничего не мог: на каждый роток не накинешь платок, а у войны свои законы. Оставалось надеяться на благоразумие Вячеслава. А ещё — на дреговицких жрецов Даждьбога, к которым Вышата уже послал весточку, и не одну.

И другие разговоры слышались у костров. Многие во время сражения видели всадника. Одни — в небе, другие — в лесу между деревьев. Был тот всадник на белом коне, сам весь в белом, волосом светел, с копьём и золотым щитом, сияющим, как солнце. Сам он не сражался, но у всех росских воинов, глядевших на него, прибывало силы и мужества. А нечисть при виде его тряслась и корчилась. Одни венеды считали его Ярилой, другие возражали: Ярила приходит только весной. Словене называли его Святовитом, но ведь Святовит-Род стар, а этот молод. Сигвульф заговорил было об Одине, но сам же вспомнил, что тот стар и одноглаз, а конь его восьминогий. Сарматы же прозвали неведомого бога Аорсбараг — Белый Всадник — и спорили, кто он — Ортагн или Михр.

Но в одном все были согласны: что светлые боги помогают их царю. Лишь Андак, Саузард и их друзья при этих разговорах хмурились и твердили, что отважным воинам-добытчикам лучше всего молиться Чёрному Всаднику — Саубарагу.

У устья Случи путь войску преградила новая засека. Она отгораживала мыс между Случью и Горынью и тянулась по льду и дальше, упираясь на востоке в обширное болото. Ратники, молчаливо стоявшие на засеке, были вооружены не лучше словен: копья, да щиты, да луки, доспехов и в помине не было. Конная дружина если и была, то пряталась за засекой. Лишь десяток всадников под синим флагом с золотым львом стоял перед росами у самого берега реки. Среди всадников выделялся воин средних лет, с широкой белокурой бородой, в красном плаще поверх панциря. Старинный круглый шлем, меч в золотых ножнах, волосы до плеч делали его похожим на сколотских царей. А рядом с ним...

С первого взгляда казалось: два медведя в штанах уселись на могучих коней и поигрывают тяжёлыми палицами. Или нет, двое ряженых в медвежьих шкурах. Только вблизи можно было разглядеть, что у одного из них действительно плечи и голову прикрывает медвежья шкура, лицо же у него человеческое, с бурой косматой бородой. Второй же до пояса был самым настоящим медведем. На первом были кафтан и штаны. Из штанин выглядывали когтистые медвежьи лапы. Второй был в штанах и сапогах. У обоих, кроме палиц, имелись ещё и длинные мечи у пояса. От их могучих фигур веяло дикой, безжалостной, нечеловеческой силой. Не могло, не должно было быть таких существ ни среди людей, ни среди зверей. Но они были — не в страшном сне, не в пьяном бреду, а наяву.

Ардагаст с первого взгляда возненавидел этих двух уродов. Сами полузвери и людей хотят сделать лесными зверями — тупыми, злобными, верящими лишь в свою жестокую силу. Шишок с Серячком знают своё место — в лесу, а у этих место где? И если не одолеть их сейчас — не в бою, боя не должно быть, — то может запустеть целый край, а он, Ардагаст, станет «достойным» наследником Сауаспа. Стараясь не глядеть на Медведичей, Зореславич обратился к всаднику в красном плаще:

— Ты ли Вячеслав, князь дреговичей?

— Я, — нелюбезно ответил тот. — А ты, сармат, кто такой и зачем пришёл? Мы твою орду сюда не звали.

— Я Ардагаст, царь росов и венедов, прислан к вам за данью Фарзоем, великим царём сарматов.

— Мы тоже венеды, но ты нам не царь, и твой Фарзой тоже. А дань тебе рогатинами... — Он замолк, услышав стук копыт по льду. К ним не спеша, важно подъехал Собеслав с дружинниками, под красным знаменем с белым орлом.

— Это нам, словенам, Ардагаст и Фарзой не цари, а не вам. Вы дань Сауаспу давали, а не мы.

— Ты-то здесь зачем, да ещё с ратью?

— Зачем? — усмехнулся в пышные усы Собеслав. — К тебе в гости. Хороший у тебя мёд — липовый с травами. А я привёз тебе дакийского вина, твоего любимого. Это если ты заплатишь дань мехами или серебром, как раньше. А если рогатинами, так их и у нас хватает, — показал князь рукой на обе рати, свою и Полянскую.

Дрегович сокрушённо покачал головой:

— Собеслав, чёрт рогатый! Ты же всегда с сарматами бился, а теперь пошёл к ним в подручные князья? Сукин ты сын!

— Пёсья кровь твоя, а моя орлиная — от Солнечного Орла, — высокомерно взглянул на него Словении. — И под рукой ни у кого ещё не был и не буду. А иду с Ардагастом потому, что он победил десятерых леших, которые бились в полный рост, а чертей — без счета. Пусть не светит мне Даждьбог Сварожич, если я сам этого не видел!

— Я же говорил, Ардагаст самого Трёхликого не боится, так что ему лешие с чертями! — горячо заговорил сын князя дреговичей Всеслав. — А лешие те наших людей хватали, и словен тоже. Нам нужно было на Случи вместе с росами биться, многие так говорят!

Отец только неодобрительно взглянул на отрока, вмешавшегося в разговор старших. Но молчавший до сих пор Шумила Медведич рявкнул во всё полумедвежье горло:

— Такие, как ты, щенки и говорят! Нужны вам сарматы — за конями их навоз убирать!

— А не убрались бы вы такие отсюда в степь? А то в лес, бывает, заходят, да не выходят, — глядя на паренька, угрожающе прорычал Бурмила. Человеческие слова, доносившиеся из его медвежьей пасти, звучали особенно зловеще.

— Ардагаст подбоченился и насмешливо произнёс:

— Шумила с Бурмилой, воители великие! Что-то я вас на Случи не видел. Косматые там были, рогатые были, а вот косолапого ни одного.

— А они здесь воевали. В кулачных боях, а ещё с бабами, — ехидно сказал Всеслав, наглядевшийся за последние дни на прославленных могутов вблизи.

Бурмила погрозил ему когтистой лапой, а Шумила невозмутимо сказал Ардагасту:

— Ты хотел, чтобы мы в первом же бою погибли, дреговицкую землю без защиты оставили?

— Будем биться, пока есть тут лес и болото! — взревел Бурмила. — Лес вырубишь, дреговину высушишь — тогда нас одолеешь!

На засеке одобрительно зашумели.

— На дреговины не надейтесь, — спокойно ответил Ардагаст. — Их сейчас сушить незачем — промёрзли. Вот и это болото конников выдержит, даже в латах — моя разведка проверяла.

— Что же ты, Вячеслав, свою дружину за засекой прячешь? Не хочешь показать, что у твоих людей даже кольчуги не у всех есть? Твой прадедовский панцирь всего войска не прикроет, — с усмешкой сказал Собеслав.

Князь дреговичей только ругнулся в белокурую бороду. Он хорошо представлял, что будет, если сарматский железный клин сомнёт его дружину и выйдет в тыл ратникам на засеке. Поладить бы как-нибудь без боя... Но Медведичи не унимались.

— Не бойтесь, люди леса, безбожной рати! Боги за вас! Скажи, святотатец, за что замучил праведного жреца Скурата? — грозно вопросил царя росов Шумила.

— Праведных жрецов я тут вовсе не встречал, кроме моего волхва Вышаты. Только попался мне в бою один чёрный колдун. И не я его замучил, а волк загрыз. Вот одежда того колдуна. — Царь достал из мешка, поданного волхвом, чёрный плащ и чёрную шапку. — А вот кочерги его бесовские. Вот харя рогатая, — вынул он маску. — А вот и он сам, святой да праведный... перед Чернобогом. — Ардагаст поднял за длинные волосы голову чародея. — Неужто не знали, что он днём Велесу служит, а ночью Нечистому? Или знали, да молчали, особенно те, кто сам ему за чёрное колдовство платил? — Он вернул волхву мешок. — Не обессудьте, добра этого вам не отдам: Огненная Правда такое сжигать велит.