Минск 2200. Принцип подобия - Майя Треножникова Страница 37

— Киборг — кибернетический организм. Живой и машина одновременно. А в мозги им встраивали мнемо-порты — теоретически должно было, во-первых, защитить от «психов»-одержимых, во-вторых — быстрее соображать и так далее… Рефлексы-то все здесь. — Целест постучал себя по рыжей макушке. — Но, конечно, ничего хорошего не получилось. Часть «вшитых» перемерли во время экспериментов, большинство уничтожили… Да, одержимые все-таки были сильнее, ну и числом брали. А потом стало не до киборгов этих. В так называемые «темные декады» — несколько десятилетий полной разрухи — люди страдали как от одержимых, так и от киборгов — у многих заклинило программу, всякие сбои пошли, а то и просто умом двинулись… Они же оказались почти бессмертными. Органы искусственные, кости из титана, как тут своей смертью помрешь?

Рони зажмурился. Он представил развалины старого мира, ржавые остовы домов с грузным вкраплением серого бетона — плиты висят, словно переспелые ягоды и норовят свалиться на неосторожного прохожего. По битому стеклу, оплавленному пластику и каменному крошеву шныряют крысы, а под сводами-обломками, словно в пещерах, прячутся последние люди — они ловят и едят крыс, убивают друг друга за лишнюю тряпку или ампулу антибиотика, и молятся, молятся, чтобы среди них не пробудился очередной одержимый.

А еще в ледяном запустении бродят странные «киборги». Их жизнь вечна и пуста, их мозг помнит все, каждую боль и каждую смерть. Люди не принимают их. Люди ненавидят их почти так же, как одержимых — вы провалили миссию, кричат киборгам, и они уходят, — переступая, а иногда тяжко раздавливая распухшие трупы, замирают среди камней и ржавого железа, смотрят на гаснущее солнце, и мерно тикает в груди неумолкаемое сердце…

— Что потом с ними стало? — Рони подышал на руки. Мороз кусался, приходилось прятать ладони в рукава. Вокруг гудело и шумело, и он жадно глотал каждый звук.

— Кто остался — и есть дешифраторы, — ответил Целест. — Они способны распознать любой код, восстановить битый файл. Большинство сидит в Архиве, одновременно охраняют и раскладывают информацию по полочкам. Несколько — у Сената, но к ним не попадешь, даже Эл не светит…

— И парочка здесь, — закончил Тао. Он похлопал Целеста по плечу. — Складно рассказываешь, только уж больно страху нагнал.

Авис повертел головой на манер длинноклювого аиста. «Мистик-ясновидящий» наверняка проникся сполна — пускай и слышал историю прежде.

— Я отыскал, — похвастался Авис, затем нос его указал на Целеста, — в общем, дело за твоей сестренкой.

К Целесту привязалась маленькая торговка леденцами — разноцветные шарики, похожие на подкрашенные льдинки, перекатывались по жестяному лотку. Сама девчонка, укутанная в урезанный и перекроенный мужской тулуп, тоже напоминала шарик — только косматый и пушистый. Торговка расхваливала товар тонким птичьим голосом, Целест сдался — отсыпал медяков в обмен на леденцы. Те оказались неожиданно вкусными, кислосладкими и пахли лесными травами. На зубах они хрупали в точности как лед под ногами.

— Идут, — встрепенулся Рони, едва не рассыпав пригоршню своей леденцовой доли. Целест покрутился, выглядывая среди черных, рыжих, серых шуб, курток и шарфов знакомые фигуры. К ним приблизились двое, и Целест едва не выругался — дважды. Первое ругательство оттого, что Элоиза вырядилась в какую-то бесформенную синтетическую куртку мерзко-сиреневого оттенка и замотала пол-лица еще более мерзко-розовым шарфом, наверняка освобожденным из самых пыльных недр шкафа. Вычислить ее в этом наряде было не легче, чем сказочную принцессу в лягушачьей шкурке.

А второе ругательство — потому что она притащила с собой Вербену. Хорошо хоть та тоже замотана по уши в серо-белый шарф, искристо-черные волосы спрятаны под вязаной шапкой, и выделить из толпы ее невозможно. Но приводить богиню на Рынок… без охраны, просто так…

«Ну да, удержала бы ее Эл. Аж три раза». — Целест вздохнул, чувствуя: проще сдаться и пустить на самотек.

— Я тебя все равно узнаю, — сказал он Вербене, воровато отгибая уголок шарфа и целуя ее, — и тебя тоже. — Он показал Элоизе кулак. — А значит, и не только я.

— По-твоему, мы должны были захватить эскорт из всех папочкиных стражей? — вздернула золотисто-рыжую бровь Элоиза. Целест воззрился в небо, увидел низкие снеговые тучи и шест с флагом Виндикара и отмахнулся.

— Привет. Хотите? — Рони протягивал тускло поблескивающие конфеты. Элоиза покачала головой — по-прежнему сторонилась мистика, хотя тот пытался загладить вину как мог. Вербена поблагодарила и взяла пару леденцов.

— Госпожа сенатор, — Тао поклонился Элоизе, Авис и вовсе попытался поцеловать руку — но Элоиза перчатку не сняла и от обоих отодвинулась, они перекинулись на Вербену. — Госпожа… богиня.

— Они всегда такие? — шепотом спросила Элоиза у Целеста, поправляя вылезший из-под сиреневого ужаса — капюшона локон. — Черт, а я думала, что твой Рони странный…

«Вот так и сочиняют страшилки про Магнитов», — но вслух Целест осведомился о дисках.

— Здесь. — Элоиза протянула сверток, заботливо укутанный в плотный полиэтилен и перевязанный розовой (розовой!) ленточкой.

— Я боялась, что они поцарапаются и завернула поплотнее. — Вербена коснулась запястья Целеста, и розовая ленточка была прощена.

— Следуйте за нами. — Тао явно наслаждался вниманием госпожи сенатора (которая оказалась ужасно похожей на Целеста рыжей девчонкой!) и Вербены.

— Мы приведем вас к лучшему дешифратору Виндика-ра. Может, и целого мира, — добавил его напарник. Вместе они словно выучили дурную роль в бездарной пьесе. Но последовать стоило хотя бы, чтобы потом припомнить…

Рони оглянулся в сторону шеста: вообще-то они покидали пост. Стражи расположились поодаль, пустили по кругу увесистую флягу, и на Магнитов внимания не обращали. Докладывать о нарушении не станут… наверное. На всякий случай Рони дернул Ависа за рукав, они заговорщически переглянулись и вместе слегка подчистили память свидетелям. Совесть дернулась подыхающей рыбой и затихла.

Они ведь стараются для Ордена и для Империи. Они хотят выяснить и нейтрализовать этого Амбивалента — чем бы он/оно ни было.

Спешащие куда-то люди в мантиях Магнитов — не самое приятное зрелище. Целест скрипел зубами, перехватывая каждый испуганный взгляд; несколько торговцев спешно сгребали товар. Две толстые бабы — одна с корзиной хлеба, вторая с мешком подмороженных бледных апельсинов, — провыли вслед удивительно слаженным дуэтом: «Ой, че ж деется!» Приходилось ускорять шаг.

По счастью, не всякая ворона летит напрямик — Авис выбирал относительно малолюдные переходы. Под подошвами скользили покрытые ледяной коркой булыжники и нередко отбросы, дома жались друг к другу, словно пытаясь согреться — но от стен веяло изморозью, а с крыш угрожающе свешивались сосульки. Целест прикидывал, успеют ли они с Тао в случае чего поставить щит… или расплавить ледяной дамоклов меч.

Он придерживал Вербену под руку, хотя ловкая, как куница, танцовщица не нуждалась в помощи. Рони галантно предложил свои услуги Элоизе, поколебавшись, она согласилась — видимо, чтобы не обижать беднягу окончательно; теперь оба отставали. Целест подозревал — сестренкиной вины в том немного. Зато Рони выглядел счастливым, будто вместо леденцов наелся веселых таблеток, какими в клубах торгуют.