Братство Света - Рональд Колд Страница 37

Юный гончар заглянул в темницу, набитую трупами, и на его крики сбежались остальные. Люди, выходящие из темницы, потрясали оружием и изрыгали на головы Нечистого и лемутов самые черные проклятия. Глисс поднял руки, стараясь навести тишину и порядок в своем разбушевавшемся пестром воинстве.

Начался своего рода военный совет.

Атвианский разведчик, удостоверившийся в том, что в поднявшемся шуме не может разобрать и тех нескольких десятков слов, что знал из наречия Д’Алви, принятого во Флориде, потихоньку выбрался из толпы. Еда и питье порадовали тело, сон освежил его, а под косыми солнечными лучами метс буквально расцветал на глазах. Но есть еще и дела духовные, решил он. Единственным делом, в котором он мог помочь своим новым союзникам, было захоронение мертвых.

«Вряд ли кто сможет прочитать молитву над телами несчастных, — подумал Кен. Он не был священником, однако любой солдат севера мог, в случае необходимости, отслужить службу и уж по крайней мере, помочь душам замученных слугами Нечистого обрести вечный покой. — Если я пока еще не в состоянии рыть могилы в мерзлой земле, то хоть эти навыки на что-то сгодятся».

Он стал выносить из темницы на руках тела своих товарищей по заключению, удивляясь, какими легкими, почти невесомыми они казались. Кожа да кости. Принеся третье тело к месту, где флоридская молодежь остервенело долбила мерзлую землю широкими наконечниками копий, метс почувствовал, что его трясут за плечо. Аккуратно опустив мертвого возле стены, северянин уставился на совсем еще юного гончара. Тот протягивал Кену одежду, принесенную из деревни по совету Аграва и Вагра, ходивших вчера на перекресток, пока эливенер лечил раненых.

Метс с благодарностью кивнул и тут же начал забираться в широкие кожаные шаровары, но гончар остановил его, знаками давая понять, что неплохо бы помыться.

«Действительно, — подумал северянин, с омерзением разглядывая свое тело, проглядывающее из лохмотьев, словно плоть слизня сквозь растрескавшуюся раковину. — Разит от меня, как от козла, а уж выгляжу — хуже некуда».

Гончар принес мех с водой, и они отошли в то место, где вчера отмывался от крови и грязи эливенер. Северянин быстро скинул рванье и с наслаждением подставил тело под ледяную воду. Он ничуть не боялся простыть — здешняя поздняя осень не шла ни в какое сравнение с осенним Тайгом, где в это время года принято было устраивать заплывы по лесным озерам, когда тела пловцов иной раз взламывали первый тонкий ледок. Сам Кен и в лютую зиму, приучая тело к холоду и лишениям, плавал в прорубях и промоинах, словно нерпа.

К сожалению, количество воды в мехе было не слишком велико, и она вскоре кончилась. Метс бы предпочел пару-тройку бочек, а еще лучше — чистое лесное озерцо.

Тем не менее, он поблагодарил гончара на своем языке, отряхнулся, словно вылезшая из воды собака, и бросился к костру обсыхать. Протолкавшись мимо оживленно обсуждавших что-то флоридян, он оказался рядом с Вагром, который воскликнул, глядя на посиневшее от воды тело метса:

— Эге, брат, вот теперь ты похож на самый настоящий труп, клянусь Вечными Небесами!

Узнав знакомое слово, северянин, стуча зубами, сотворил крестное знамение и встал поближе к жарко разгорающемуся костру, куда уже успели кинуть несколько разрубленных топорами бревен. Когда тепло распространилось по телу, а кожа вновь обрела бронзовый оттенок, он подошел к гончару, еще раз его поблагодарил и принялся облачаться в собранные с бору по сосенке обноски. Шаровары оказались просторными, нижняя льняная рубаха также не стесняла движений, а вот верхняя оказалась чуть узковата в плечах. Метс поискал глазами свою новую саблю, взял ее и быстро сделал от подмышек до подола два новых разреза.

— Теперь порядок, — сказал он, подпоясываясь простой узловатой веревкой. Конечно, в таком виде на родине его приняли бы за оборванца, но эта одежда все же лучше, чем пропахшие кровью и крысами обрывки. Гончар улыбнулся, похлопал его по плечу, и растворился в толпе своих возбужденно спорящих земляков.

К Кену подошел седобородый эливенер, которого также приодели. Теперь он походил не на представителя прославленного сообщества целителей, а на сильно исхудавшего приказчика какого-нибудь работорговца с берегов Внутреннего Моря.

— Вижу, ты уже в относительно приличном виде, да и тело заживает хорошо. Сейчас бы всем нам попить травяных отваров да полежать дней пять в тепле, но…

Метс и старик принялись разговаривать на северном наречии, когда вокруг вдруг повисла напряженная тишина, в которой отчетливо прозвучал голос Глисса:

— А вот и первый живой лемут. Оружие к бою!

— Нет, опустите копья! — вскричал Вагр, узнавший в появившемся на крыше одного из строений стройную фигуру иир’ова. — Это наш друг и враг Нечистого.

Убедившись, что его не убьют по ошибке, мутант на несколько мгновений пропал из вида, и появился уже в начале лаза, ведущего к месту стоянки, спустившись с обратной стороны угловатого строения. Он волок за шиворот одного из мелких прислужников мастера С’Муги, темнокожего мужчину с раскосыми желтыми глазами и копной иссиня-черных волос. Человек понуро плелся за своим пленителем, с явным страхом поглядывая на толпу вооруженных флоридян.

— Ага, теперь-то мы кое-что узнаем, — обрадовался Глисс, подходя к пленнику и поигрывая перед его лицом кинжалом.

— А ну-ка, рассказывай, собака Нечистого, что творилось в вашем крысином логове сутки назад, а не то…

Человек залопотал что-то удивительно высоким голосом, затравленно озираясь и заламывая тонкие руки.

— Не понимаю, говори на нашем, — рассерженно сказал Глисс, отводя руку для пощечины.

— Не трогайте его, я знаю язык, на котором говорит народ, который он предал!

Атвианский разведчик, видя, что к нему повернулось недоуменное лицо Глисса, растерялся и обратился к эливенеру:

— Я стану переводить тебе, а ты — всем остальным.

— Конечно, мой мальчик. Наречие этого племени мне не знакомо, в отличие от языка Д’Алви.

Северянин принялся допрашивать испуганного темнокожего адепта Нечистого. Тот давал ответы охотно, но быстро выяснилось, что он катастрофически мало знает, и испуган до смерти.

С его слов складывалась следующая картина. Мастер С’Муга, дабы расправиться с непокорной Бухтой, что на западе полуострова, на каменистом берегу Лантика, потребовал у главы Зеленого Круга дополнительные войска. Первый эшелон карательного корпуса как раз начинал выгрузку, когда на Мертвую Балку обрушились враги. Самого ординарца Наместника не было в гавани, по которой пришелся основной удар штурмующих, и он не смог вразумительно объяснить, кто же отважился атаковать войска Круга. Не являясь воином, выходец из мелкого племени с восточного побережья Внутреннего Моря покинул в царящем хаосе наместника и укрылся в одной из угловых башен, где и сидел сутки, забившись под деревянную кровать, откуда его и извлек иир’ова пару часов назад.

К сказанному мелкий служка форта мог добавить немногое. Он с замирающим от ужаса сердцем вслушивался в происходящий на улицах крепости бой и понял, что гарнизон и экспедиционный корпус рассеян, и на отдельных солдат Нечистого идет самая настоящая охота в узких проходах.