Сердце гор - Феликс В. Крес Страница 37

Копыта лошадей месили грязь, дождь усилился. Лейна поправила на плечах тяжелый плащ и задумалась.

Чем дальше, тем более дикими казались места вокруг. Дорога была не более чем узкой полоской грязной жижи, в которую лошади проваливались по колено. Из разговоров Лейна поняла, что скоро они сойдут с тракта, а чуть погодя оставят лошадей и пойдут пешком. Это пугало ее больше всего. Пешком… А вокруг горы. Горы, горы…

Если бежать — то сейчас. Но она об этом уже не думала. Она мечтала вернуться в Дартан, но сперва ей хотелось увидеть смерть Гольда и Даганадана, смерть их всех. О Шернь, как же она их ненавидела! За то, что они увезли ее из Дартана. За грязь. За дождь. За громбелардские горы.

Ее заколотило от мыслей, от холода. В то же мгновение кто-то подал ей плащ. Сухой…

— Возьми, госпожа…

Она поблагодарила грустной улыбкой, сбросила накидку и закуталась в подарок.

— Далеко еще? — спросила она.

— До чего, госпожа?

— До ближайшего постоялого двора.

Парень смутился, словно был виноват.

— «Приют воина» на Перевале Стервятников — последний нормальный ночлег, госпожа, — почти извиняющимся тоном сказал он. — Следующая гостиница только в Риксе, но нам не по пути. Как свернем с тракта, дальше только через горы… Другой дороги в Край нет. Нет и постоялых дворов.

Она застонала.

— Когда-то они здесь были, — добавил Рбаль. — У старой дороги на востоке. Ее следы еще кое-где сохранились. Но дворы сожгли разбойники.

— Они здесь бродят? — Она перепугалась не на шутку.

— Да, госпожа. Это Узкие Горы, сюда иногда наведываются небольшие банды, гуляют до самого Перевала Стервятников и дальше, даже до Акалии. Теперь, однако, мы будем спускаться до самого подножия Тяжелых Гор, пойдем по нижней тропе вдоль южных склонов, а потом вверх, через хребет до самого Дурного Края. Там банды редко попадаются, разве что одичалые пастухи со своими отарами.

— Я думала, что больше всего разбойников именно в Тяжелых Горах, — вымученно сказала Лейна.

— Верно. Но только в окрестностях Громба, Бадора и Рахгара.

— Мне страшно. — Она несмело посмотрела на него.

— Чего, госпожа? Ты среди солдат.

— Знаю. Но все равно боюсь. Ты меня наверняка за это презираешь, но я не такая отважная, как ваши девушки…

Он онемел от изумления:

— Я тебя презираю, госпожа? Я?

— Даже если не ты, господин, то другие…

— Кто, скажи, госпожа? Кто из них? Ты, наверное, не знаешь, что я десятник, что я имею право обратиться к командиру с требованием наказать…

Внезапно он замолчал, поняв, что хотела ему сказать дартанка.

Они съехали с тракта, скорость передвижения снизилась. Солдаты завели дорогой какую-то грустную песню. Лейна, наклонив голову, мысленно подбирала подходящие слова, чтобы привлечь на свою сторону необычно робкого и наивного парня. Рбаль ехал рядом в угрюмом молчании.

— Госпожа…

Она подняла голову.

— Лейна, — застенчиво поправила она. — Так меня зовут… Я не хочу, чтобы ты называл меня «госпожа». — Она протянула руку и коснулась его колена. — Лейна, Рбаль, хорошо?

Парень замер, чувствуя нежное прикосновение изящных пальцев. Он поперхнулся. Глаза на мгновение встретились. Ее ладонь все еще скользила по жесткой и мокрой от дождя ткани, обтягивавшей его бедро.

— Не могу, госпожа…

— Пожалуйста… у меня здесь больше никого нет, кроме тебя, Рбаль…

Он посмотрел на нее и увидел, что глаза девушки подернулись влагой слез. Он сделал движение, словно хотел схватить ее за руку и поцеловать, но в последний момент сдержался и скромно кивнул, покраснев до ушей.

За всю свою жизнь Лейна повидала немало мужчин, но такая, почти девичья, стыдливость была чем-то из ряда вон выходящим. Честно говоря, она прилагала немыслимые усилия, чтобы вести свою партию в этой игре. Она бы предпочла, чтобы на месте Рбаля оказался какой-нибудь покоритель женских сердец из Роллайны; водить за нос таких ей приходилось десятки раз. Но сейчас ничего не оставалось, как использовать в своих целях мальчишку, который считал каждую слезинку в ее глазах знаком отчаяния, каждую гримасу на лице — проявлением страха, а нахмуренные брови — боли. По мере того как ее лицо принимало более плаксивое выражение, она вздрагивала, боясь перегнуть палку, подспудно ожидая, что легионер неожиданно выпрямится, улыбнется и заявит: «Слово даю, малышка, что я развлекся на славу».

Ничего такого, однако, не случилось. И дартанка постепенно начала верить, что ей и вправду попал в руки алмаз, поддающийся обработке, алмаз, который она сумеет сделать достаточно твердым для того, чтобы он мог рассечь даже столь закаленное железо, из которого был выкован Гольд.

— Сто-ой!

Все придержали лошадей. Солдаты перестали петь. Зычный голос подсотника без усилий пробивался сквозь шум ветра и дождя.

— Привал на ночь! Вторые тройки: палатки! Третьи тройки: лошади! Первые тройки: ужин! Ночную стражу несет десятка Эгдеха! Подтвердить!

— Так точно, господин! — послышались голоса десятников и тройников. Солдаты спешились и, не задерживаясь, приступили к выполнению поставленных задач.

На Лейну никто не обращал внимания. Рбаль пробормотал что-то, извиняясь, и помчался прочь, словно она превратилась в оборотня. Она понимала, что ему необходимо прийти в себя…

Лейна слезла с коня, которого один из солдат тут же повел к ручью. Укутанная так, что только нос торчал, она с невольным восхищением смотрела на одетых только в короткие кольчуги и зеленые мундиры гвардейцев.

На месте, где разбивали лагерь, не росло ни единого дерева; она догадывалась, что выбрали его только из-за ручья поблизости. Монотонная скалистая пустыня простиралась кругом насколько хватало взгляда. Если бы не пелена дождя, она могла бы увидеть в наползающих сумерках чернеющие пики горных вершин всего в нескольких милях. Грозные, а главное — неприступные Тяжелые Горы.