Серый ферзь. Это и моя война - Александр Бушков Страница 37

– А что бы ты сделал, – Сварог нервно забарабанилпальцами по дереву, – если б Джагеддин тебе в руки попался?

– Известно что, ваша милость. Привязал бы к столбу, авокруг разложил бы большой костер.

– Значит, раба Синей Акулы только огонь берет?

– Ну. Только сначала у него нужно меч отобрать и,главное, снять с евонной шеи золотую цепь, которую Синяя Акула на него надела.Иначе жги костер, не жги – все без толку.

– М-да… – тяжело вздохнул Сварог, глядя куда-товдаль.

– Только, я полагаю, вранье все это, – как быподумал вслух капитан.

– Что? – не понял Сварог.

– Да история эта про Джагеддина и Синюю Акулу. Если,ваша милость, хотите знать, что я думаю, то я так вам скажу. Это специально пронего враги такие слухи распускают, потому что в честном бою одолеть не могут. Асам Джагеддин – живой и здоровый. А может, и сам про себя такие слухираспускает – чтоб больше боялись, значит.

– Подожди. Ты же сам только что заявил, что встретьсятебе Джагеддин, ты б его привязал к столбу…

– И привязал бы. И костер бы развел. Правильно.

– Почему?

– А вдруг правда, что он кровь Синей Акулы пил?

– Логично, – только и сказал Сварог.

– А еще я вам скажу, ваша милость, что посмотрите вы наДжагеддина и посмотрите на меня. Ну разве я похож на человека, которому посилам привязать Джагеддина к столбу? Да он из меня дух вышибет с одногоудара. – И в глазах капитана блеснула задорная искорка.

Сварогу оставалось лишь громко, от души расхохотаться. Акогда он отсмеялся, капитан как ни в чем не бывало продолжил:

– Так вот, про русалку. Был у меня один случай…

Столица Харлана Аран оказалась самым обыкновенным городом –не блиставшим умопомрачительной роскошью, но и не убогим. Она была разделенарекой пополам, берега повсюду забраны в камень, но ни одного моста Сварог неувидел – Ител здесь был в лигу шириной, и столь длинные мосты, возможно, простоне умели строить.

Сварог самонадеянно велел было капитану править к первому жепопавшемуся причалу, но оказалось, что порядки здесь (как и в других державах,впрочем) жесткие: все, кто прибывал из-за границы водным путем, должны былипричаливать в особой гавани, где их ждали таможенный досмотр, проверка бумаг ипрочие прелести гостеприимства. Меры странные и нелепые. Ведь ничто не мешалопричалить где-нибудь вне города и разгрузить контрабанду, окажись таковая наборту. Пришлось плыть дальше, соблюдая все предосторожности: наперерез в обоихнаправлениях сновали лодки, иные простенькие, иные с роскошными балдахинами,множеством гребцов, раскрашенные и покрытые резьбой. С лодок предлагали купитьвсякую дребедень – от особых насадок на кувшины, не позволяющих при качкепролиться вину, до мази, якобы спасающей от ужаса морей, Великого Кракена. Лодочники-торговцыбарабанили в борта, громко расхваливая свой товар. Сварог даже чуть не приказалсамого настырного ошпарить кипятком.

– Одного я не пойму, – сказал СварогЛеверлину. – Какого черта они по-строили город по обоим берегам? Река-тошироченная…

– Старинная традиция, – пожал плечамиЛеверлин. – Есть древнее поверье – только та столица благополучнопросуществует до скончания времен, что стоит на обоих берегах реки. С военнойточки зрения это приносит лишние хлопоты – такой город не окружить крепостнойстеной. Но традиция, несмотря на все неудобства, держится стойко. Подозреваю, впрошлом, до Шторма, существовал какой-то великий город, расположенный на обоихберегах, воспоминания о его славе в такой вот форме и запечатлелись… У нас вРавене есть великолепные мосты. И в Ноле тоже. А у харланцев нет ни денег, нимастеров. Словом, богатый человек всегда заведет собственную лодку, а если утебя и на перевозчика нет – сиди себе на своем берегу…

Выждав на рейде с полчаса, они заняли место, освободившеесяпосле узкой, с ярко раскрашенной деревянной волчьей головой галеры, от которойпричал насквозь провонял кислым духом гнилых фруктов, между двумя такими жегалерами, слава Аллаху, пахнущими терпимо.

Встретили их сугубо по-деловому – на борт поднялся десяток солдатв темно-голубых мундирах со светло-синим шитьем, тут же разбежавшихсяобшаривать корабль сверху донизу. Форма солдат явно не была рассчитана нарукопашный бой, а вот для того, чтобы соваться в грязные щели и не слишком ужзаметно пачкаться, вполне годилась. За лихими бойцами появился ужасно важныйчиновник в коричневом кафтане, перепоясанном серебряным поясом с серебрянойчернильницей – знаками сословия Чернильницы – и нашивками канцеляриста. Чин былневеликий, третий от конца, но пыжился его носитель неимоверно, в продолжениедосмотра расхаживал вдоль борта, заложив руки за спину, выпятив хилую грудь,украшенную из отличий лишь квадратной медалькой Бронзовое Перо и пряжкой завыслугу лет, не удостаивая прибывших на «Морской жемчужнице» и мимолетным взглядом.Хорошо еще, до личного обыска здесь не додумались, и Карах пересидел весь шмонв своем обычном укрытии, капюшоне плаща Сварога. Интересно, существовала ли вздешних сводах правил графа, требующая уплаты пошлины за ввоз домового.

Обыск, впрочем, был недолгим. Чиновник проверил их документыс таким видом, словно заранее знал, что все это чистейшей воды подделка (хотяподдельных там была ровно половина), и новоприбывшие – воры, аферисты и убийцы.Закончив, он смерил всех проницательным взглядом – снизу вверх, и сверху вниз,снизу вверх. Вообще-то с дворянами полагалось бы вести себя и почтительнее, нов пору очередных обострений с Ронеро ронерский граф был здесь персонойнеавторитетной, а барон из Пограничья, к тому же еще не утвержденный имперскимнаместником, и вовсе презренной личностью. Пожевав губами, чиновник задумчивосказал:

– Конечно, ничего подозрительного… да ведь и вообщеничего, ни постелен, ни вещичек, пара чарок да узел с едой… Вы откудасвалились, благородные лауры и бравые морячки? Где-то я кой-кого из вас видел,уж не в Монторской ли тюрьме годика два назад, когда вас пятый раз выпускалипосле очередной отсидки?

Он играл столь фальшиво и бездарно, что не получил быангажемента и в странствующем балаганчике – разве что на роль колонны безречей. Но Сварог, прекрасно понимая, в чем тут намек, сказал лениво:

– Ну что вы, сударь, просто превратности жизни таковы,что иногда плывешь на чем придется…

И опустил в широкий коричневый карман пяток кругленькихзолотых аргументов, чего чиновник словно бы и не заметил, но подобрелмоментально:

– Да нет, насчет Менторской тюрьмы – это я перепутал.Столько людей мелькает… Ваши превратности жизни меня не касаются, лишь бы у насвели себя благонравно.

Узкая галера по правому борту отдала швартовы; под размеренныекоманды и призывы к богам отпугнуть от корабля опасных духов и враждебныестихии гребцы вспенили веслами полную плавающего мусора воду. Отскрипелиуключины, поднятая волна слегка качнула утлое суденышко по соседству. Чиновник,чтобы не упасть, схватился за леер. И тут же вакантное место заняла следующаягалера под ганзейским флагом. Сварогу не понравилось, что матросы на галереимели военную выправку. А чиновник, далекий от подобных тонкостей, засуетился впредвкушении богатой мзды. Ганзейские гости есть ганзейские гости. Купечество,одним словом. Чиновник нервно потер ладони.