Война Цветов - Тэд Уильямс Страница 37

— Где я, собственно? — спросил Тео. — И что со мной такое стряслось?

— Ты прыгнул в реку, ни у кого не спросясь.

— Как это не спросясь? Ты сама мне велела! За нами гнались какие-то люди! — Нет, не люди, вспомнил он, а злобные эльфы. Это тоже часть проблемы.

— Спрашиваться надо было не у меня. Нельзя прыгать в чужую реку, не спросив разрешения. Невежество — это не оправдание. Взгляни на свою руку — нет, на другую.

Только теперь он увидел, что вокруг его левого запястья обвязан мокрый зеленый стебель. Тео попытался стряхнуть его, но стебель даже не шелохнулся. Ни разорвать, ни развязать его Тео тоже не смог — не трава, а суперпрочное волокно космической эры.

— Ты его не снимешь. Скажи спасибо, что отделался так легко. Это называется русалочья метка, и означает она, что за тобой большой долг. Мне пришлось здорово поторговаться, иначе тебя просто утопили бы, если не хуже.

— Хуже?

— Ладно, хватит вопросов. После объясню. Радуйся, что Дельфиниум и Маргаритка когда-то объединились и выгнали из реки всех зеленозубых, не то бы... ну, да на этом лучше не останавливаться. Зеленозубая, в отличие от обыкновенных русалок, не душит, а грызет. Поднимайся.

Тео перевел взгляд с неестественно прочных водорослей на парящую летунью. Ясно, что в этой проклятой стране ему никаких толковых ответов не получить. Придется усваивать все на лету.

— Я так и не понял, где мы.

— Это единственное место, где ты можешь находиться, оставаясь живым, — фыркнула Кочерыжка. — Дом Пижмы в фамильной усадьбе Маргариток — в Солнечной Коммуне, про которую я тебе говорила.

— Он малость того, наш босс, — вставила Долли. — Любит проигранные дела и всякие диковинки. Смертных, к примеру.

— Ну, любит — это немного сильно сказано, — возразила Кочерыжка. — Но этот ему для чего-то нужен, так что мы пойдем.

— Можешь его забирать, — пожала плечами Долли. — Я уже посмотрела, нет ли при нем чего недозволенного, прежде чем в постель его уложить. — Она одарила Тео еще одной улыбкой, и он впервые обратил внимание на то, что лежит не в джинсах и рубашке, а в чем-то среднем между пижамой и костюмом каратиста из скользкого серого шелка. — Он такой гладенький весь, — добавила Долли. — Мне понравилось — что-то новенькое по крайней мере.

Тео еще долго ежился, идя за Кочерыжкой по широкому, застеленному ковром коридору. Поверх шелковой ниндзя-пижамы он надел кожаную куртку — вид нелепый, но приятно иметь на себе хоть что-то родное. Все здесь, в общем, было не таким странным, как он ожидал: мягкие сапожки на меху, заботливо поставленные у кровати, оказались очень удобными, оштукатуренные стены коридора ничем не поражали глаз — светильники на них, правда, несколько вычурны, но сам свет...

— Электрические лампочки? — спросил Тео. — У вас в Эльфландии есть электричество?

— Я ничего в этом не смыслю, хотя мне много раз объясняли. Это наука, вот что. Магия.

Мозги у Тео до сих пор еще плохо шурупили, тем не менее он заинтересовался, почему в книге у Эйемона освещение газовое или даже керосиновое, как в викторианском Лондоне, в то время как сам он имеет дело с вполне современной бытовой техникой. Эйемон Дауд, похоже, промахнулся лет на сто, а то и больше.

Он устал от всех этих несообразностей, и ему хотелось домой. Сейчас он повидается с этим Пижмой, который так любит смертных, ответит на его вопросы. Может, ему нужна книга Эйемона? Испугавшись, что потерял ее, Тео ощупал карман куртки, но Долли, хотя и обыскала его без всяких церемоний, тетрадку оставила на месте.

Итак, он встретится с Пижмой, отдаст ему книгу, если она ему нужна — оставаться здесь только ради того, чтобы ее сохранить, определенно не стоит, а потом попросит Пижму отправить его домой. Теперь, после всего пережитого, он, Тео, станет совсем другим человеком. Наладит свою жизнь, даже, может быть, роман напишет и прославится. Использует идеи Эйемона и то, что сам видел... вряд ли это так уж трудно — писать в жанре фэнтези.

Творческие замыслы Тео прервала еще одна способная довести до инфаркта фигура, вышедшая из мрака в конце коридора. Пол слегка прогибался под ее весом.

— Привет, Комарик, — пророкотало чудище.

— Не подлизывайся, куча навозная, — почти любовно прощебетала Кочерыжка. — Мы к твоему боссу пришли.

Тедди, еще менее привлекательный, чем его сестра (если такое возможно), кивнул огромной башкой.

— Он вас ждет, заходите. А ты, пупсик, смотри без глупостей. Я тебя выловил из реки, могу и обратно закинуть — прямо отсюда.

Тео торопливо прошел за Кочерыжкой в скромно обставленную приемную — такой дизайн вполне устроил бы монаха-трапписта с артистическими наклонностями. Оглянувшись через плечо и убедившись, что его не слышат, Тео спросил:

— Огры все такие, как эта парочка?

— Не совсем. — Кочерыжка уселась ему на плечо. — Особо крупных мало кто соглашается в доме держать — уж очень страшны. — Она ущипнула Тео за ухо. — А Долли-то, мне сдается, влюбилась в тебя.

— Заткнись, а?

В комнату вошел мужчина лет тридцати с лишним, в длинном белом халате и с длинными белыми волосами, связанными в хвост. Смерив Тео холодным взглядом с ног до головы, он отвернулся и бросил через плечо:

— Входите.

— Это еще кто? — шепнул Тео Кочерыжке.

— Граф Пижма, ясное дело. И советую тебе повиноваться ему без рассуждений.

— Но ведь... — Кого он, собственно, ожидал увидеть? Добродушного старичка? Только потому, что Кочерыжка аттестовала Пижму как доктора?

Из аккуратной приемной они вступили в куда более хаотическое помещение. Тео вспомнились ранние дни компьютерной эпохи, о которых он знал только по фотографиям и журнальным статьям — когда персональные компьютеры первого поколения устанавливались в самодельные деревянные футляры, поскольку массового производства пластмассовых корпусов еще не наладили. Потом он присмотрелся получше и понял, что эта техника намного сложнее. Машины неизвестного назначения стояли повсюду, хотя предпочтение действительно отдавалось деревянным футлярам, не говоря уж о панелях со стеклянными трубочками вместо привычных кнопок и переключателей.

Пижма надел очки, чтобы разглядеть Тео получше. Очки увеличивали фиолетовые глаза эльфа, но не делали его более похожим на добродушного старого изобретателя — скорее уж на европейского концептуального художника, который старается соответствовать техно-минималистскому декору. Под лабораторным халатом — последний теперь казался Тео несколько претенциозным для спецодежды — виднелось что-то не менее белое. На свой ястребиный лад Пижма был весьма импозантен и даже красив.

«Он похож на ангела, который отказывает тебе в доступе на небеса, поскольку ты не забронировал место заранее», — решил Тео и протянул Пижме руку, чувствуя себя не совсем ловко.

— Здравствуйте. Я Тео Вильмос...