Полуночница - Александра Елисеева Страница 37

— Спасибо, — честно поблагодарила я, удивившись его выводам. Хотя в его размышлениях чувствовалась логика, я в них слабо верила — мои друзья не способны оплатить такую роскошь, как драгоценные накопители. — Но постойте. Получается, вы не верите, что кражу совершила я? Тогда почему не вступились?

Мужчина вздохнул:

— Думаете, я сразу не сообщил старику правду? Ошибаетесь. Но он не захотел разобраться. Выслушал меня и велел всё рассказать.

— Но про цепочку и камень вы ему, выходит, не сказали, а дали возможность мне спокойно уйти. Тогда вы спасли меня.

— Я поступил, как мне велело сердце. Идите, пока лекарь не понял, что я не всё доложил ему, и не пустил псов по вашему следу.

— Как вас зовут? — спросила я.

— Вегейр.

— Я ваша должница, Вегейр. — улыбнулась я, — Прощайте! — кинула и вышла наружу, чуть не упав, когда при развороте юбка закружилась вокруг ног.

Спаситель посмотрел, как я ухожу, и только затем сам удалился. Почему-то чутьё подсказывало мне, что мы ещё встретимся. Судьба крайне избирательна, когда дело касается произнесённых клятв.

Я скрылась за калиткой и вышла в город. Воспользовавшись советом, немного походила кругами по Берльорду, а потом остановилась, не зная, куда дальше идти. Несмотря на усталость, я чувствовала необходимость увидеть Расмура. Всё-таки я надолго исчезла, и он ничего не знал о случившемся.

Уже не так хотелось бежать из города, по крайней мере, в ближайшее время. Опасности поджидали на каждом шагу, но покидать Берльорд в том состоянии, в котором я находилась, — явно не лучшая затея.

Дорога к трактиру показалась невероятно тяжёлой. По непонятной причине я беспокоилась, и тревога разъедала душу. Вечером быстро похолодало, и я озябла. Платье не защищало от ветра, и кожа покрылась мурашками. Я чуралась взглядов прохожих и низко опускала голову, тревожась, что кто-то узнает. Меня воротило, когда кто-то из людей случайно касался тела. Я избегала окружающих и выбирала пустые дороги, хотя безопаснее скрываться среди толпы. Внезапно в душе возникла непримиримая неприязнь к каждому встречному человеку.

Волнение всё нарастало, и когда я подошла к нужному зданию, меня оглушил безотчётливый ужас. Паника кусала за локти и наступала на пятки. Внезапно стало больно дышать, и глотки воздуха ускользали от меня, не желая попадать внутрь. Я задыхалась от неясного волнения и не могла пошевелить ногами. Такого со мной раньше никогда не случалось. Я не смогла даже подойти близко и лишь испуганно вглядывалась в очертания знакомого дома.

Присмотревшись, я обнаружила, что трактир закрыли: вывезли всю утварь и мебель, повесили на входе тяжёлый замок и заколотили дверь досками. Как выяснилось, всех работников также выгнали прочь, не беспокоясь о их дальнейшей судьбе. Та же участь постигла и постоялый двор Устара. Теперь по коридорам старого дома гуляли лишь сквозняки, а внутрь было никак не пробраться. Между тем, я осталась в один миг и без крыши над головой, и без заработка, способного принести мне хоть какую-то прибыль. Всё разрушилось. Казалось, будто я снова вернулась в тот день, когда отчаянно слонялась по улицам Берльорда, пытаясь выжить в немилосердном и жестоком городе.

Веряне давно хотели заполучить трактир и постоялый двор. Сначала пытались купить — Расмур и Устар отказывались, затем угрожали — братья стойко всё выдержали, но потом пришли стражи, посланные чуть ли не самим градоначальником с вестями, что противостояние варварам может дурно закончиться. Так и случилось. Они получили то, чего давно так крепко и сильно желали. Южане с лёгкостью одолели нас.

Все мои пожитки, как и других постояльцев, просто выкинули на улицу. Хотя я никогда не владела ценностями, всё равно обиделась на такое обращение. Я собрала то, что ещё не успели растащить воришки и ушла. Только совершенно не представляла, куда мне двигаться дальше.

Повернув назад, я случайно столкнулась с Расмуром, которого уже и не рассчитывала увидеть. Несмотря на неприятные события, невероятно обрадовалась. Но радость быстро померкла, когда я заметила, что на обычно уверенном лице повара написана безнадёга, а всегда воодушевлённые глаза потухли. Возле уха повара виднелся свежий шрам. Но стоило ему меня увидеть, как он немедленно воспрянул духом.

— Уна! — счастливо воскликнул он, раскинув руки для объятий. На мгновение я забыла о печали и расслабилась, просто наслаждаясь его обществом. — Девочка! Куда же ты пропала? Я уж и не думал живой тебя застать. Да и Арес чуть с ума не сошёл от беспокойства. Он по всему Берльоду тебя искал!

— Долгая история, Расмур, — махнула я рукой, вдруг не захотев теребить раны. — На меня напали, но сейчас я в порядке. Вы лучше расскажите, что с трактиром?

— Эх, Уна… Суровые времена нынче настали, — посетовал мужчина. — Сама знаешь, на неё давно положили глаз. Я надеялся, что покровительство некоторых людей поможет нам устоять. Но наслушавшись отказов, веряне напали. Я успел многих увести, но не всем повезло. Помнишь наших охранников? Убили их, Уна… Ты береги себя, девочка, и больше не исчезай. Обязательно расскажи всё Аресу. Кто бы не обидел тебя, он поплатится за это.

Его забота меня растрогала. Мужчина не раз выручал меня, в общем-то чужого человека, и учил преодолевать трудности. Я злилась, что веряне так обошлись с ним.

— А вы? — спросила я. — Куда же вы теперь?

— В деревню поеду… Там дом стоит. От родичей ещё остался. Вы с Аресом держитесь здесь. Может, у вас хоть всё сложится…

Мы снова обнялись, но на этот раз на прощанье. За время, проведённое на кухне, Расмур стал для меня почти членом семьи. Я не представляла, как он поедет в провинцию, позабыв о любимом деле. Мне казалось, ничто не способно заставить его пропустить день в трактире, даже ужасная болезнь. Последние события тяжело отразились на мужчине. Он будто постарел: на лице выступили резкие морщины, тело осунулось, а кожа посерела. Я ощутила боль, когда увидела его таким.

Когда повар развернулся, чтобы уйти, я долго смотрела ему вслед, не находя в себе сил оторвать взгляда. Его шаги казались короткими и рваными, без прежней уверенности в собственных силах. Мне чудилось, что вместе с ним исчезает и моя прежняя жизнь.

Заметив на улице Расмура, я понадеялась встретить и его племянника, но в тот день, как и в несколько предыдущих, Ареса не выпустили из академии, видимо, удерживая от необдуманных поступков. Ему даже не дали повидаться напоследок с родными: разорившись, отец и дядя уезжали, не зная, вернутся ли потом в Берльорд.

Я не представлялся, что мне делать дальше. Мне не к кому было идти. Я лишилась дома и работы, меня выгнали из дома целителя, где я могла бы переночевать. Лучший друг тоже ничем не мог помочь, а всех остальных людей из своего окружения я знала по кухне, и их постигла та же участь.

Я уже собиралась лечь спать на голую землю, будто в первые дни жизни в городе, когда вспомнила, что в Берльорде есть ещё человек, который впустил бы меня на ночь. Сердце забилось чаще. Только поможет ли он мне? Я вспомнила холодные и равнодушные глаза, наблюдающие, как я раскладываю карты. Едва ли ему свойственно человеколюбие. Но затем последовала вспышка, и воспоминание сменилось на другое: я увидела светлую улыбку на губах Ивара, появившуюся, когда я согласилась попробовать стать его другом.