Чертова ведьма - Лора Вайс Страница 37

— Слушай, я же извинился, — идет за мной этот громоотвод. — Да, виноват. Но у меня были неотложные дела. Если уж Отис тебя так напряг, прости.

— Он меня не напряг! — закрываю дверь в зал. — Не путай мух с котлетами! Ты просто… — Вдруг понимаю, что мне и сказать-то особо нечего. А он так смотрит, будто съесть хочет. Хвост уже аки перископ из-за спины выглядывает. Что-то зря я его позвала сюда, ой как зря. — В общем, в следующий раз постарайся хотя бы предупредить.

— А может, не надо следующего раза? — устремляется он ко мне. — Может, — хватает как котенка и усаживает на металлический стол, — вы сегодня уйдете с нами? Раздай деньги, оставь мастерскую на помощниц, — встает вплотную. Да он сумасшедший! И явно перевозбужден.

— Адам, — стараюсь в глаза не смотреть, — я тебе уже говорила: пострадает моя репутация. Осталось всего-то четыре дня. Прошу тебя, не нагнетай.

— Я не нагнетаю, — склоняется он ко мне.

Нет, это безобразие надо прекращать. Он уже взял в привычку хватать меня, тискать своим хвостом, который, между прочим, снова обвил ногу.

— Чего ты хочешь? — резко задираю голову. — Взять меня прямо здесь и сейчас?

В тот же миг он словно в себя приходит, сразу делает шаг назад.

— Ничего подобного, — мотает головой.

— Учти, Адам Гаспарович, я иду к тебе в дом няней для твоего сына, а не постельной ведьмой для его комиссарского благородия. У нас с тобой будут отношения строго официальные. А если вздумаешь распускать руки или хвосты, я не то что до вашего мэра доберусь, до самого верховного судьи дойду. Не думай, что я настолько неосведомленная.

— Угу. — Вижу, как он теряется, как не может с мыслями собраться. Вот ведь паразит. Видимо, действительно хотел из меня разнорабочую сделать. И за домом чтобы следила, и за Отисом, и ему кроватку грела по ночам. Вот такие они, черти. Наглые, дерзкие и похотливые засранцы. — Вообще-то я и не собирался, откуда такие выводы?

— Твой хвост все сказал за тебя, — и начинаю разматывать его, а тот напрягается, еще сильнее пытается сжать ногу, как удав, честное слово. — Может, поможешь? Или мне снова прибегнуть к ногтям?

— Без надобности, — берег меня за ногу и ловким движением стаскивает хвост. И вид при этом до чего же обиженный. Подумать только, какой нежный черт. — Спасибо, что присмотрела за Отисом.

— Твоему сыну я всегда рада.

— Я понял, Кейна.

— Удалось ли решить проблему с грибком? — Что-то мне не по себе от его резко переменившегося настроения, чувствую себя виноватой, хотя с какой бы это радости?

— Удалось, — и идет обратно в зал. — Отис, нам пора, — слышу металлический голос.

А что такого обидного я сказала? Что не хочу, чтобы меня использовали не по назначению? Что уважаю себя и требую должного обращения? Но на душе все равно погано. Может, слишком резко сказала? Наверное, надо было потактичнее, что ли. С другой стороны, зато теперь он знает, как со мной себя вести нельзя. А то повадился лапать. Черти, что с них взять. Ко мне его сородичи частенько захаживают за тортами. Женатые ли, старые ли, да хоть уже в инвалидном кресле, а туда же — глазки строят, на свидания зазывают, золотые горы обещают. Одним словом — бабники.

Ой, чуть не забыла. Я же напекла блинов чертенку и приготовила пюре с котлетами. Ловлю их уже у двери.

— Подожди! — хватаю Гаспаровича за рукав. — Здесь еда для Отиса.

Он же берет пакет, не глядя на меня.

— Благодарю.

— Когда завезешь его? — начинаю нервно перебирать кончик своего кителя.

— Наверное, завтра или послезавтра. Не могу сказать точно.

— Адам…

— До свидания.

— Пока, Отис, — беру его за руку, хотя бы он смотрит на меня по-доброму.

— Пока, — улыбается, но по глазам видно, не хочет уходить.

В зал возвращаюсь и наблюдаю картину: моя Настя вся в слезах.

— Зайчик, — скорее обнимаю ее, — с тобой-то что случилось?

— Почему Отис ушел? — хлюпает носом мое чадо.

— Ну, он ведь живет там, не здесь. Не переживай, скоро мы переедем к нему.

— Когда?

— Дня через три или четыре, — «или никогда», почему-то вертится в голове. Вдруг злого комиссара так задели мои слова, что он решит отказаться от столь своенравной няньки? Вот ведь негодяй, только душу разбередил. И без него настроение на нуле… — Классный заяц у тебя, — смотрю на белого мягкого зверька с черными бусинками-глазами и длинными-предлинными ушами, которого подарил Артем.

— Да, они с Валерой подружились. Валерка его печеньем угощал, поделился своим домиком.

— Здорово. Теперь у Валерки есть друг, раз Гришу ты отдала Отису. А как ты его назвала?

— Ромой.

— Хорошее имя, — беру зайца в руки. — Ему очень подходит.

Адам

Н-да… стою около машины в состоянии полнейшей прострации. Кейна одной своей фразой словно кислород перекрыла. «Твоему сыну я всегда рада»… Этим она ясно дала понять, что совершенно не рада мне. Конечно, знакомство у нас началось не совсем ладно, но потом-то вроде бы даже общий язык нашли, договорились. И с чего она взяла, что я хочу ее сделать постельной ведьмой? Как отвратительно унизительно это прозвучало.

— Мы пойдем к тебе на работу? — дергает меня за куртку Отис. Надо же, а щеки-то у него прямо порозовели, спину держит ровно, не сутулится.

— Да, наверное… идем.

Кейна неправа насчет меня, неправа и несправедлива. И я ей это докажу!

— Тебе понравилось в мире людей? — открываю двери комиссариата.

— Здесь лучше. Там очень высокие дома, много машин, всего очень много. Особенно много людей. Никто ни с кем не здоровается, никто никого не знает.

— Кстати, а где твой хвост? — все смотрю на сына и не пойму, чего же не хватает. Оказывается, хвоста.

— А-а-а, вот он, — поднимает кофту. — Кейна спрятала. Пап, а она ведь тебе нравится. Да? — огорошивает вопросом.

— С чего ты взял?

— Твой хвост… он, как и мой, сразу поднимается рядом с ней. Мне вот Кейна нравится. Значит, и тебе.

— Хм… тут сложно спорить.

— Может, ты на ней женишься? — Я аж воздухом давлюсь. — Ты комиссар, тебя все уважают, а еще ты очень сильный. И дом у тебя лучший в округе. Только там надо порядок навести, Кейна не любит беспорядка.

Столько комплиментов от сына я еще никогда не слышал.

— А давай мы как-нибудь сами между собой разберемся, ты еще мелковат лезть во взрослые дела.

— Я ей предложу.

— Даже не смей! — заталкиваю этого поросенка в свой кабинет.

— Но почему? — смотрит он на меня с искренним непониманием.