Крылатый отбор - Кристина Логоша Страница 37

Гавриил как-то странно на меня посмотрел.

— Ты не виновата, это политика. Марьян не дурак. Уверен, он уже давно остыл к Татьяне. Но ставить на кон все ради одной интрижки было бы полным сумасшествием.

— И что теперь? Он выгонит меня?

— Думаю, нет. Но нужно сделать так, чтобы у Марьяна пропала желание вступать в политический брак с Клест. Тебе приходило приглашение на сегодняшний вечер от Марьяна?

— Ничего не было, но может еще не время? — полезла в сумку за волшебной брошюрой.

— Не ищи, там ничего нет. Татьяна уже всей Савойи рассказала, что она с Марьяном помирилась, и они сегодня вечером вместе идут на скачки. — Меня кольнула обида. Пусть у нас с Марьяном фиктивный роман, но задело, что он вернулся к человеку, который угрожал мне расправой. — Не отчаивайся, я тебе помогу, — Гавриил поднялся со стула и сел на угол стола, нависая надо мной.

— Интересно, как?

— Я приглашаю тебя на скачки. Будем возвращать твоего ветреного благоверного, — глаза Гавриила горели в предвкушении.

***

Савойский летний кубок — грандиозное событие для высшего света. Улицы к ипподрому были заполнены болельщиками с разноцветными флажками в руках. Проживая в Долине Пересмешников, я никогда не думала, что конный спорт так популярен в столице.

Гавриил сидел напротив, безразлично поглядывая в окно мобиля.

— Черно-серые флажки — это цвета моей конной команды. У Марьяна — белого-голубые.

— У каждого императора своя команда? — спросила я.

— Не только у императоров. Любой может выставить лошадь на скачки, если в состоянии внести спортивный взнос.

Мобиль остановился у черного хода величественного стадиона. Несколько человек у двери оживились, когда мы вышли из машины.

— Ваше Императорское Величество, — обратился к Гавриилу мужчина в костюме конюшего с черно-белой эмблемой на пиджаке, — все готово к скачкам. Пройдемте.

Я, Гавриил, Вацлав и делегация, вышедшая из еще двух мобилей, прошли за работниками ипподрома. В длинном коридоре приятно пахло овсом и сеном. Хозяйственная часть вызывала восхищение размером и чистотой. В стойлах скучали лошади, вокруг них суетились конюхи. Конюший рассказывал о состоянии доверенных ему лошадей, подготовке к скачкам и о каком-то новом жеребце. Его прозвали Призрак, и как я поняла, Гавриил ожидал, что конь принесет ему кубок Савойи.

Мы остановились возле загона. В Призраке действительно было что-то мистическое: черный громадный конь с шелковистой гривой бил массивным копытом, вызывая благоговеющий страх. Он выделялся на фоне тех лошадей, что стояли в других загонах.

— Лучший конь, что я когда-либо видел, — похвалил конюший.

Гавриил старался казаться отстраненным, но я видела — он доволен лошадью.

— Не разочаруйте меня, Савелий, — обратился к конюшему император, — сегодня многое поставлено на карту.

Савелий кивнул и дал распоряжение седлать лошадь. Гавриил со свитой пошел дальше. Но не только он пришел проверить фаворитов скачек. Через сотню метров я заметила ажиотаж около одного из загонов. Делегация из десятка гостей шумно обсуждала какую-то лошадь. Как только мы подошли ближе, Гавриил обнял меня за талию и тихонько шепнул на ухо:

— Будь умницей.

При виде императора толпа притихла, и к нам навстречу вышел Марьян. Он удивился, увидев меня, но быстро скрыл эмоции.

— Гавриил, дружище, пришел посмотреть на непобедимого чемпиона? Шестой год подряд Гром заберет летний кубок Савойи.

Губы Грифа дрогнули в лёгкой улыбке:

— Я уверен, лидеры сегодняшних гонок нас удивят.

Свита Марьяна стала возбужденно перешептываться.

— Предлагаешь пари? — глаза Марьяна азартно блеснули.

— Если только не боишься проиграть.

— На что играем? Корона?

— Зачем же так мелко? Мысли шире, Марьян. Ставлю на кон свое согласие на любую твою просьбу. Проси что угодно.

Марьян задумался. Его взгляд незаметно скользнул по мне.

— Хорошо. Я согласен.

Соперники пожали руки. Пожелав друг другу удачи, разошли.

После конюшни мы поднялись на самый верхний этаж, где находилась императорская ложа. Гавриил провел меня и закрыл за собой дверь. Дорогой интерьер, мягкие диваны — поместилась бы вся свита Гавриила, но мы здесь оказались одни.

— Что ты попросишь, если победишь? — спросила я, присаживаясь на бархатный диванчик возле открытого обзорного проема.

— Еще не решил. — Гавриил подошел к столику с винами, наполнил два бокала и протянул один мне. — Главное — победить. Приз вторичен.

Раздался сигнал начала скачек. Я пыталась найти Призрака.

— Не наша категория, — заметил мой интерес Гавриил, — Призрак выйдет на дорожку в последнем забеге.

Гавриил прошел к проему и, облокотившись на раму, задумчиво следил за скачками. Я нервничала. Мне не давали спокойствия слова Гавриила в кабинете. Набравшись храбрости, спросила:

— Как сегодняшние скачки помогут мне выбить Татьяну Клест из отбора?

— Посмотри сюда.

Я встала рядом с ним. Ипподром был виден, как на ладони, а напротив была такая же ложа. Пусть мое зрение не так остро, как у представителей хищных видов, но я догадалась, что в ней Марьян. Гавриил встал за мной и оперся руками по бокам, заключая меня в клетку из своих рук. Я слышала его жаркое дыхание на шее.

— Хочу, чтобы он сдох от ревности, — тихо прошептал император.

Его губы коснулись моей щеки, моя рука дрогнула, бокал с вином выскользнул и разбился о козырек нижнего этажа.

— Я тебе налью ещё, — сказал с ледяным холоднокровием.

Отошёл к столику с напитками, давая мне время прийти в себя.

— Что будет потом? — повернулась к нему. — Может, Марьян и разозлится. Пусть, по твоим убеждением, я нравлюсь ему больше, чем Клест, и он выгонит ее… Что если он предложит мне стать его женой?

Гавриил подошел и протянул мне второй бокал. Его взгляд остановился на императорской ложе Марьяна.

— А ты разве не хочешь стать частью императорской семьи? Мне кажется, это самый лучший исход в твоей ситуации.

Холодно, цинично и бесчувственно. Так больно делают только близкие люди, но его слова задели сильней. Он тоже видел во мне лишь охотницу за золотом.

— Не хочу, — ответила глядя ему в глаза. — Я устала от фальши. За всей этой роскошью прячутся черные душонки, меряющие жизни тяжестью кошелька.

— А что же ты хочешь, Софи?

Я посмотрела на багровую жидкость в бокале и сказала правду:

— Чтобы все было по-настоящему.

Гавриил дотронулся до моего лица — его взгляд обдавал теплом, завораживал. Осторожно его губы потянулись к моим, от поцелуя по телу прокатился электрический разряд, обостряя ощущения. Нежные касания уст опьяняли и будоражили потаенные желания. Он проник мой рот, переплетая наши языки. С каждым мгновением становился настойчивей и требовательней. Я даже не заметила, как стала откликаться на его поцелуи. С наслаждением растворялась в нем, а он пил меня, словно самый вкусный напиток на свете. Кроме нас, все перестало существовать. На задний план ушли обиды и недопонимание. Его губы, прикосновения рук, тяжелое дыхание — только это имело значение. От поцелуев кружилась голова, и я впервые ощутила, что живу, что все вокруг настоящее, наконец, я там, где должна быть, с тем, кто мне нужен. Его ладонь огладила шею и спустилась к вороту. Сами собой расстегнулись пуговицы на платье, и Гавриил коснулся моего обнаженного плеча. Я замерла. Второй рукой зарылся в мои волосы, обхватывая затылок, не давая мне вырваться из пучины соблазна. С еще большей страстью припал к моим губам, заставляя забыть все страхи. Гавриил оставил влажную дорожку на губах, шее и остановился на ключице. Верхняя часть платья болталась на талии. Еще одно движение, и я останусь в одном белье. Но мне было все равно. Я млела от его прикосновений и жгучих поцелуев. Я видела — в его взгляде не было отвращения. Будто шрамы — это изящные рисунки, созданные украшать меня. Подхватив под бедра, он уложил меня на диван. Навис, вглядываясь в мое лицо. Рвано дышал, его грудь тяжело вздымалась под моими пальцами.