Эльфийская месть - Элейн Каннингем Страница 37

Ни на минуту Эрилин не могла забыть об унаследованной вместе с Лунным Клинком участи и о невольной клятве, принесенной в тот момент, когда много лет назад она впервые обнажила волшебный эльфийский меч. Ей предстояла опасная миссия, и она отправилась в путешествие с мечом, который, по всей вероятности, потребует от нее впоследствии вечного служения,

В такой ситуации девушка не была расположена отвечать на неизбежные ухаживания Хашета. Скорее остатков ее воли с трудом хватит, чтобы не выбросить юного принца на дорогу при первом же высокопарном комплименте или двусмысленном намеке.

Но то ли боги ее пожалели, то ли Хашет стал лучше ее понимать, утренняя поездка прошла без особых эксцессов. С языка Хашета бесконечным потоком сыпались вопросы о деятельности Арфистов и противниках, с которыми им приходилось сталкиваться. Кроме того, он хотел знать все, что касалось истории Тефира и политики, которой придерживалась сама Эрилин, а также с любопытством интересовался делами других государств. Похоже, во дворце не придавали особого значения образованию тринадцатого по счету сына.

Эрилин терпеливо отвечала и при этом не могла не заметить, что Хашет слушал весьма внимательно – важное качество для информатора Арфистов. Нет сомнений, что принц наслаждается своей ролью в деятельности секретного общества и получает удовольствие от интриг и тайн. А еще он явно гордился своей способностью воплощать в жизнь сложные замыслы. Но Эрилин, конечно, не могла не сознавать, что основной причиной связи Хашета с Арфистами было не его личное увлечение их высокими идеалами и не уважение к деятельности общества, а то, что он чувствовал себя обязанным ей и Даниле. Теперь, когда оба они оставили город, полуэльфийка сомневалась, что Хашет продолжит свою деятельность.

– И как ты намерен воспользоваться всеми этими знаниями? – спросила она принца.

Хашет неопределенно пожал плечами, но все же ответил:

– Знания – это те же инструменты. Я использую их в нужное время.

Хороший ответ, но не слишком обнадеживающий. Наконец отдаленный гул голосов возвестил о приближении к Маракиру, и Эрилин вздохнула с облегчением.

Ускользнуть из каравана оказалось совсем нетрудно. В юбке и под вуалью, да еще с сумками, спрятанными под одеждой, хрупкая Эрилин превратилась в дородную матрону и смешалась с толпой матерей семейств и экономок, спешащих на рынок за ежедневной порцией провизии. Она побродила немного между торговыми рядами, пробуя на ощупь дыни и отщипывая виноград.

Наконец девушка обнаружила то, что ей было нужно: «Лучшая одежда от Терезы» – большой магазин, где продавалась готовая одежда. Заведение имело процветающий вид и, что более важно, стояло на самом берегу реки, но репутация хозяйки и сравнительно высокие цены отпугивали большую часть покупателей.

На полках Эрилин обнаружила стопки добротной, но простоватой одежды: шерстяные плащи, узкие брюки, платья и шали, а также множество льняных и полушерстяных рубашек. Цена на одежду, как утверждала Тереза, отражала качество вещей и уровень обслуживания. Случайный посетитель мог рассчитывать на стаканчик холодного кваса и воспользоваться кабинками для примерки, снабженными занавесками и серебряными зеркалами. Но мало кто знал, что эти зеркала скрывали за собой еще и двери, позволяющие постоянным клиентам незаметно покинуть магазин.

Эрилин, оставив в примерочной старое платье вместе с кошельком серебра, покинула магазин Терезы и оказалась на пустыре, примыкающем к берегу. Там ее поджидала небольшая лодка – еще одно свидетельство заботы Терезы об интересах клиентов.

Арфистка села в лодку и кивнула двум крепким слугам, сидевшим на веслах. Один из них отвязал веревку от причала и направил суденышко на середину реки, после чего оба гребца заработали веслами. Эрилин не вызвала у них никакого любопытства. Каждый из юношей едва удостоил ее взглядом, а потом полностью сосредоточился на работе. Им пришлось пробираться среди множества яликов и плоскодонок, сновавших во всех направлениях. Спустя несколько минут суматоха рыночного причала осталась позади, и лодка, набирая скорость, направилась вверх по течению.

Река Сулдаскон была самой длинной в Тефире и пересекала страну из конца в конец. От истока в Снежных горах она тянулась почти на пятьсот миль, а потом впадала в море. Не на всем своем протяжении она была удобной для судоходства. Встречались узкие места с быстрым течением, они сменялись широкими и глубокими разливами, где обитали русалки и более опасные существа, были и скалистые участки с порогами, забиравшими в качестве дани по три судна из каждого десятка. Но в этом месте Сулдаскон оставался широким и спокойным. Эрилин рассчитывала, что до места, где ее ожидает другая лодка, они успеют добраться до наступления ночи. Оттуда она должна будет отправиться вверх по притоку почти до самого леса. Там неподалеку жил ее старинный друг. Эрилин надеялась, что ее приятель сможет уговорить свой народ выслушать ее.

Из своих скудных познаний о Серебряных Тенях Эрилин сделала вывод, что это будет нелегким делом.

От укола первой стрелы Эйлиналаана Бат К'тиилина просто слегка поморщилась во сне. Это было весьма впечатляющее зрелище, если учесть, что недовольная гримаса исказила морду молодой белой драконихи. Она никак не хотела расставаться со своим приятным сном. Юная дракониха грезила о холодном ливне с градом и о том, как приятно летать среди клубящихся летних грозовых туч. В этих местах ливни с градом были большой редкостью, да и слишком теплыми, чтобы доставить удовольствие любому из белых драконов. Только во сне Эйлин могла наслаждаться потоками ледяного ветра и стуком градин по блестящей чешуе.

Внезапно один из ледяных шариков больно ударил ее в шею. Эйлин подняла голову и, еще не очнувшись ото сна, пришла одновременно к двум противоречивым выводам: холодная буря и град были всего лишь порождением приятных грез, а вот удары двух градин оказались реальностью.

Сон пропал. Эйлин перекатилась на живот и развернула хвост, обвивавший груду сокровищ. Это была совсем небольшая кучка, но как можно накопить больше всего за одно столетие? Да и не так много возможностей представлял здешний климат молодой белой драконихе. В Тефирском лесу, конечно, было прохладно, но не настолько, чтобы дракон ее вида чувствовал себя комфортно. Большую часть времени Эйлин проводила в своей пещере, впадая в состояние полной летаргии.

Она не осмеливалась слишком часто выбираться на поверхность, несмотря на почти тридцатифутовый рост и уже не совсем детский возраст. В лесу обитало немало существ, которые легко могли одолеть ее. Да и спрятаться от врагов было почти невозможно: при своих немалых размерах и сверкающей белизной чешуе Эйлин совершенно не вписывалась в окружающий пейзаж. Если бы не чувство голода, вынуждающее выходить на охоту, она вовсе бы не покидала пещеру, поскольку ощущала себя слишком заметной, за исключением тех редких дней, когда снег покрывал лес или штормовые облака окрашивали небо в светло-серый, с жемчужным оттенком цвет.

В такой обстановке Эйлин не могла не тосковать по холодным просторам Северных Земель, о которых говорили ее родители и куда они вернулись, лишь только их дочь вышла из младенческого возраста.