Навсе...где? - Хэйди Хэйлинг Страница 36

МЫ СПУСТИЛИСЬ ПО ТРАПУ. Это оказалось нелегким делом, поскольку он был узким для двух человек, один из которых держит другого под руку. Я легко могла шагнуть с трапа на пристань без помощи Блэйка, но все же оперлась на его ладонь, невольно удивляясь мозолям от карандаша или ручки на его пальцах.

Блэйк намотал поводья лошади на свободную руку, и мы зашагали по улице, а следом за нами затрусил Билли. Мозг мой лихорадочно работал: хотелось выяснить у своего спутника, где спрятана карта, принадлежащая его отцу, подлинная ли она, да и существует ли вообще. Но как это сделать? Во-первых, он мог не знать ответов на интересующие меня вопросы. А во-вторых, они показались бы ему подозрительными. Трудно было представить, что человек с таким открытым и честным лицом, как у Блэйка, мог стать участником заговора. Вероятно, мистер Д. не случайно недвусмысленно дал понять, что о встрече на корабле не должен знать никто.

– Кстати, я нашел Александра Сатфина, – неожиданно произнес Блэйк. – Он топограф в одной конторе на углу Куинс и Ричардс, на втором этаже.

Я удивленно заморгала. Собеседник, видя мое изумление, улыбнулся:

– Я не имел бы права называть себя экспертом, если бы не мог ответить на ваши вопросы.

– Большое спасибо.

– Не стоит благодарности. Но у меня к вам тоже есть вопрос. Как вас зовут?

Я на мгновение задумалась, пытаясь сообразить, нужно ли говорить молодому человеку правду, и в итоге пришла к выводу, что обманывать его не следует – ведь мистеру Д. мое имя уже известно.

– Меня зовут Никс Сонг.

– Никс? – Молодой человек склонил голову набок. – Интересно.

– Так звали русалку в германской мифологии, – пояснила я. – Она заманивала мужчин в озеро и топила их.

– В местной мифологии тоже есть духи воды, с внешностью ящериц.

– Значит, заманивать мужчин им труднее.

– Зависит от того, о каких мужчинах идет речь, – заметил мой собеседник, чем меня рассмешил. Затем он с показным сожалением потупился и добавил: – А вот меня, к сожалению, назвали в честь дяди.

– Того, который умер? – уточнила я и сразу пожалела о своих слова. Улыбка с лица мистера Харта исчезла. Мне следовало немедленно загладить допущенную бестактность: – Мне… очень жаль, Простите. Понимаете, я много времени провела в открытом море…

– Нет-нет, ничего страшного! Я не был знако́м с дядей, хотя моя мать говорит, что я похож на него.

На пьяницу, наносившего на карту бары и опиумные курильни? Странно, подумала я, но не выразила свои сомнения вслух.

– Похожи на него? В каком смысле?

– Я тоже имею склонность к изобразительному искусству. Отец не в состоянии нарисовать на бумаге даже простой квадрат. Но… скажите, откуда вы узнали о том, что мой дядя умер?

Я замялась, не зная, что ответить.

– Кажется… прочитала об этом в газете, – с трудом выдавила я.

– Наверное, это был очень старый номер, – с явным недоверием произнес Блэйк.

– Э-э… да. Хотя нет, постойте. Это была не газета. Теперь я вспомнила. Об этом упоминал ваш отец. Он обсуждал с моим отцом какие-то дела и сказал, что с вашим дядей случилось несчастье.

– Вы встречались с моим отцом?

– Э-э… нет. Собственно, о смерти вашего дядюшки я узнала не от вашего отца, а от одного человека, общего друга вашего отца и моего. Он приходил к нам на корабль. Но я понятия не имею зачем, – пролепетала я, надеясь, что новых вопросов не последует.

Черт, черт, черт.

– Вероятно это как-то связано с сегодняшней прогулкой капитана вашего корабля?

– Трудно сказать, – пробормотала я.

– Что ж, в любом случае это хорошая новость. – На губах Блэйка вновь появилась улыбка. – Ведь это означает, что вы какое-то время пробудете в Гонолулу. Ну, вот мы и пришли.

Блэйк Харт открыл передо мной дверь заведения «Кофейня Нолта». Умница Билли даже не сделал попытки следом за нами прошмыгнуть внутрь. Он потрусил следом за вышедшим на улицу клиентом, державшим в руках бисквит. Блэйк заказал нам кофе и ячменные лепешки. Мы уселись в конце длинного стола, за которым уже расположились несколько человек: молодой джентльмен, читающий газету; двое матросов, глядящих в чашки с исходящим паром кофе мутными нетрезвыми глазами; и какой-то старик, потирающий шишковатые суставы пальцев. Блэйк долил в свою чашку немного молока, что придало напитку цвет кленового сиропа. Я же предпочла черный кофе – без каких-либо добавок.

– Значит, ваш дядя тоже был художником? – спросила я.

– У нас дома висит много его картин. Моя мама всегда восхищалась работами дяди. Если хотите, во время бала я покажу вам их.

– С большим удовольствием на них взгляну!

– Вы разбираетесь в искусстве?

– Нет, я вовсе не эксперт, – с улыбкой ответила я.