Второе правило стрелка - Сергей Мусаниф Страница 36

— Я не обесчестил твою мать! Я оказал ей высочайшую милость!

— То, что ты сделал, можно истолковать по-разному, — сказал Геракл. — И хотя сейчас в ходу твой вариант истолкования, грядущие поколения могут с ним не согласиться.

— Чихал я на ваши грядущие поколения с Олимпа, — сказал Зевс.

— Очень типичное для богов отношение к смертным, — сказал Геракл. — Люди в вас верят, жертвы вам приносят, молятся на ваши изображения, а вы на них с Олимпа чихаете.

— Не хамил бы ты отцу, — сказал Зевс.

— Давай поговорим, — сказал Геракл. — Не как бог и человек, не как отец и сын, а как двое мужчин.

— Давай, — согласился Зевс.

— Я нужен тебе точно так же, как ты нужен мне, — сказал Геракл. — Я много лет прославлял тебя здесь, на земле, и не требовал ни слова благодарности. Мне было велено совершать подвиги, и я их совершал. Мне было велено служить какому-то коротышке, возомнившему себя царем Микен, коротышке, которого я мог бы перешибить одним пальцем, и я служу. Я не ропщу, ибо таков мой жребий, предопределенный еще до моего рождения. И в ответ на это ты мог бы оказать мне ничтожнейшую из всех услуг.

— Я хочу уточнить, — сказал Зевс. — Зачем тебе нужен нектар?

— Нектар нужен мне, — сказал Реджи.

Зевс одарил его взглядом, от которого любой другой на месте стрелка почувствовал бы себя букашкой, но Реджи было наплевать. Он давно научился не обращать на чужие взгляды никакого внимания.

— Зачем? — спросил Зевс.

— Просто нужен.

— И ты, сынок, согласен испортить со мной отношения из-за этого смертного?

— Да, — сказал Геракл.

— Но почему?

— Он попросил меня о помощи, — сказал Геракл. — А помощь людям — это моя работа.

— Но он ведь даже не грек!

— Это еще не означает, что он — не человек, — сказал Геракл.

— Хоть ты и мой сын, порой я твоих закидонов просто не понимаю, — сказал Зевс.

— Это нормально, — успокоил его Силен. — Такое происходит между родителями и их детьми сплошь и рядом.

Сатира Зевс взглядом не удостоил. Даже уничижительным.

— Значит, ты считаешь, что я тебе должен? — спросил Зевс у Геракла.

— Не совсем так, — сказал Геракл. — Но выполнить одну мою просьбу ты бы мог. Тем более что тебе это ничего не будет стоить.

— Кроме принципов, — заметил Зевс.

— Время от времени любые принципы необходимо пересматривать, — ввернул Силен. — К тому же мы об этом никому не расскажем.

— Что будет, если я тебе откажу? — спросил Зевс, пропуская обещание Силена мимо ушей.

— Я обижусь, — сказал Геракл.

— Неприятная ситуация, — сказал Зевс, знавший, чем чреваты обиды Геракла. — Но я просто не могу пойти тебе навстречу.

— Тогда я брошу Олимпу вызов, — сказал Геракл. — Можешь выставить против меня своего лучшего бойца. Аполлона, Ареса, Гефеста, мне все равно. Пусть против меня выйдет хоть Колебатель Тверди. Если я выиграю, то ты отдашь мне нектар.

— А если проиграешь?

— Откажусь от своего будущего места на Олимпе.

— И ты готов рискнуть провести вечность в царстве Аида беспамятной и бесплотной тенью ради одного человека, которого ты толком и не знаешь?

— Готов.

— Почему? Это же просто глупо!

— Потому, что я именно тот, кем ты хотел меня видеть Я — герой. А герою это не кажется глупым.

— Ну а если я не отвечу на твой вызов и не выставлю бойца?

— Тогда смертные узнают, что сами боги Олимпа дрогнули перед Гераклом.

— По-моему, ты зарываешься, сын.

— А мне кажется, что ты раздуваешь из мухи слона, — сказал Геракл. — От одной амфоры нектара силы Олимпа не убудет.

— Допустим, — сказал Зевс. — Только допустим, что я соглашусь. И на чем же ты предлагаешь биться?

— Мне все равно. Можно на мечах, на луках, на копьях, на колесницах, просто на кулаках…

— Кого бы я ни выставил против тебя и чем бы ни закончился ваш поединок, в итоге я потеряю одного члена семьи, — сказал Зевс.

Геракл пожал плечами:

— Я не боюсь смерти. А боги, как мне всегда казалось, не ведают, что это такое.

— Это было до того, как они узнали тебя, — сказал Зевс. — Впрочем, мне кажется, что я вижу выход. Ты примешь любой поединок, если я дам согласие на него в принципе?

— Да, — сказал Геракл. — Приму любой.

— Тогда это будет командное соревнование, — сказал Зевс. — Вас же тут трое? И я выставлю против вас троих младших богов.

— Минуточку, это нечестно, — запротестовал Силен. — Я вообще тут случайно оказался. Я этих двоих парней впервые вижу. И я слишком молод, чтобы умирать.

— В том-то и прелесть, что умирать никто не будет, — сказал Зевс. — Завтра утром против вас выйдут Аполлон, Дионис и Гермес. Прямо здесь. Это будет песенное состязание.

— Песенное состязание с Аполлоном, и в итоге никто не умрет? — недоверчиво спросил Силен. — Сколько он застрелил из своего лука аэдов, которым присудили победу в состязании с ним, со скольких сатиров содрал он шкуры…

— В этот раз ничего подобного не произойдет, — сказал Зевс. — Я вам это гарантирую.

— А судьи кто? — вопросил Силен.

— Суд будет справедливый и беспристрастный, — сказал Зевс. — Высшая инстанция, так сказать. Я.

— Согласен, — сказал Силен и протянул богу правую руку для пожатия, но тут же испугался своей наглости и спрятал ее за спиной, словно с рукой могло случиться что-то нехорошее.

— Согласен, — сказал Геракл.

— Я не умею петь, — сказал Реджи, когда Зевс отбыл обратно на Олимп и они вновь остались втроем, наедине с остывающим шашлыком и согревающимся вином. — Очень ценю вашу поддержку, но должен существовать какой-то другой способ…

— Мы бросили вызов, и вызов был принят, — сказал Геракл. — Пути назад уже нет.

— Но я не умею петь.

— Фигня, — сказал Силен. — Я умею.

— Да, я слышал, — язвительно сказал Реджи.

— Я хорошо пою, — сказал Геракл. — Меня этому учили. Кроме того, ты неправ, и Силен может принести нам огромную пользу. Диониса и Гермеса можно не принимать в расчет. Один всегда пьяный и поет на уровне Силена, у другого слишком слабый голос. Они обычно выступают в качестве бэк-вокала. Зато у Аполлона абсолютный слух.

— И что? — спросил Реджи.

— Он терпеть не может, когда фальшивят, — сказал Геракл. — Стоит только Силену исполнить одну из своих любимых песен, и Аполлон признает свое поражение лишь бы не длить эту пытку.