Граница горных вил - Ксения Тихомирова Страница 36

— Детям полезно двигаться, — сказала Бет, — раньше они целыми днями бегали из дома в дом.

— Неужто они у вас с младенчества так и жили в домиках по три-четыре человека?

— Конечно, нет. В младенчестве они все жили в одном доме, иначе мы бы замучились с ними. Вон видишь вдалеке большой дом? Там сейчас школа.

Из всей архитектуры Лэнда самое сильное впечатление произвели на меня парадные ворота. Кованые, массивные, очень красивые, они стояли нараспашку, и никто их не охранял. Казалось, входи, кому не лень. Как я потом узнал, через эти ворота почему-то входили исключительно комиссии. Когда я увидел эти сиротливые створки, через них весело пропрыгала птичка-трясогузка.

— А что, на зверей колпак не действует? — спросил я.

— Да как тебе сказать? Колпак и щит мешают злым намерениям. Если к собаке привязать взрывчатку, собака здесь не пройдет. А просто так — пожалуйста.

Надо ли говорить, что у ворот не было и намека на забор? Впрочем, густой кустарник создавал в этом месте видимость преграды. Но вообще-то граница Лэнда, как и горная граница вил, оказалась вполне невидимой.

— Так куда мы идем? — спросил я, наконец.

Бет удивилась:

— Как — куда? Разве я не сказала? Мы идем домой. Только заглянем к Милице. Тут работает кастеляншей замечательная бабушка Милица, она мне кое-что объяснит. У нее нет предрассудков насчет того, что ябедничать нехорошо.

Домик кастелянши тоже стоял сам по себе, небольшой и уютный. Я был представлен почтенной Милице — круглой старушке с пышными серебряными волосами, — но при разговоре не присутствовал, чтобы не мешать. Посидел на крылечке, под навесом, поглядел вокруг себя. Пока они говорили, перепал короткий невесомый дождик. Он даже пыль не промочил, лишь оставил в ней отпечатки капель. И трава заблестела на солнце.

— А в дождь они тоже бегают из дома в дом? — спросил я у Бет, когда она вернулась ко мне.

— Еще бы! Их хлебом не корми — дай побегать в дождь, — кивнула Бет. — Вон видишь крышу в зарослях сирени? Это наш дом.

— Твой и Кэт?

— Нет. Наш с тобой. Кэт здесь подолгу не живет, но все равно у нее есть свои отдельные апартаменты.

Мы поднялись на крыльцо. Бет распахнула дверь, и я вошел в привычный мир — в свалку из книг, которые не помещались на стеллажах, и множества других вещей, пестрых, случайных, с первого взгляда даже непонятных. Здесь тоже, как и в городском доме, был низкий диван, и на нем тоже валялся плед.

— Вот так и живут дежурные воспитатели, — прокомментировала Бет. — Ну что? Берешься за эту работу?

— Я уже понял, что мне не отвертеться, — ответил я, оглядываясь по сторонам.

— Это мой главный дом, — сказала Бет серьезно. — И моя настоящая жизнь. Дело даже не в том, что мне страшно надолго оставлять ребят без присмотра. Я живу вместе с ними, понимаешь?

— Хорошо, — кивнул я. — Попробую и я так жить. Может быть, что-нибудь получится.

— Они ведь скоро вырастут, — сказала Бет, — и все изменится.

История с разбежавшимися воспитателями оказалась простой, но неприятной. Взрослых людей, все время живших в Лэнде, было немного, из них воспитателей — всего четверо, если не считать самих Бет и Кэт. Раньше их насчитывалось больше, но у всех своя жизнь. В Лэнде обычно работала молодежь, которая с годами остепенялась, обзаводилась семьями, младенцами и, наконец, искала себе более тихой жизни, чем жизнь «украденных детей». Из нынешних четверых воспитателей двое действительно круто поговорили с Кэт, которая устроила им разнос за самовольную вылазку великолепной четверки («Как будто она сама смогла бы их остановить», — возмутилась Бет). Педагоги — люди гордые. Они хлопнули дверью и ушли. Кэт заявила, что попросит у комиссии прислать взамен каких-то экстра-воспитателей (комиссия давно грозилась это сделать).

— Все понятно, — обрадовался я, обучаясь извлекать из шкафа те вещи, которые мне в данный момент нужны (например, носки).

— Что тебе понятно?

— То, что было дальше. Дети обиделись за своих воспитателей и поклялись сжить со свету этих пришельцев.

— Откуда ты знаешь? — рассмеялась Бет.

— Я бы тоже так сделал. И даже без «бы». Нашу школу однажды громили. То есть на моей памяти однажды, а вообще начальство громило ее регулярно.

— Почему? — удивилась Бет. — Тебя же хорошо учили в твоей школе?

— Очень хорошо. В нашей школе вообще было хорошо, гораздо лучше, чем в других. За это и громили.

Бет посмотрела на меня серьезно и внимательно, будто хотела понять что-то важное, но ничего больше про школу не спросила.

— Если хочешь, — сказала она, — можем устроить другой дом.

— Нет, не хочу. Мне этот нравится. Если, конечно, нам вдвоем не будет тесно.

Бет посмотрела на меня устало.

— Вообще-то в этом домике есть три самостоятельных жилья, даже с отдельными входами. Можно еще гостей поселить, все равно тесно не будет.

— Есть три отдельных входа, и ни одна дверь никогда не закрывается?

— Но зато и без стука никто никогда не входит. Хотя постучать могут в любое время.