Выбор наместницы - Вера Школьникова Страница 36
Выбор наместницы - Вера Школьникова читать онлайн бесплатно
— Да, вот так. Ты давно не приходил.
— Я приходил, только ты уже спала.
Девушка усмехнулась:
— Я не спала.
— А я все боялся разбудить.
Они помолчали некоторое время, Ланлосс мучительно подбирал слова, Эрна смотрела в окно.
— Ну вот, ты меня увидел. Правда, все решилось само собой? Твоя жена, хоть и вредная, зато красивая.
— Не говори ерунды! Я ее видеть больше не хочу.
Эрна вздохнула:
— Не будем ругаться. Вообще-то, я тебя позвала попрощаться. Я возвращаюсь в Сурем.
— Почему? Ты же хотела остаться, говорила, что нужна здесь, на твое место ведь никого не пришлют. — Ланлосс загнал внутрь рвущиеся из сердца слова, то, что хотел сказать на самом деле: «Ты нужна мне, ты не можешь уехать!»
— Я теперь уже нигде не нужна. Помнишь легенду о княжеском скороходе? Он так спешил доставить своему господину вести с поля боя, что надорвался. Помощь успела вовремя, и князь победил, но скороход с тех пор мог ходить только медленным шагом.
— Да, я помню. Князь наградил скорохода — отдал ему в жены свою единственную дочь и даровал замок с землями.
— Это легенда, Ланлосс. На самом деле князь выгнал бывшего скорохода вон, и тот умер от голода.
Только теперь Ланлосс действительно понял, почему девушка не смогла исцелить свои раны. Она не просто растратила силы, она надорвалась, как тот скороход, и теперь готова принять ту же самую участь.
— Ты хочешь вернуться в орден? Но что ты там будешь делать?
— Не знаю, — девушка пожала плечами, — если повезет — помогать целителям, если нет — чистить котлы на кухне. Так порой случается.
Напряжение, в котором Ланлосс пребывал все эти дни, внезапно отпустило, и он с удивлением заметил, что, похоже, уже несколько месяцев не дышал полной грудью. Как же хорошо, как же замечательно все получилось! Стыдно, но он чувствовал, что не может скрыть радость, улыбка сама собой растянула губы. Эрна ничего не потеряет, оставшись с ним! Он подошел к девушке, твердо взял ее за руки, повернул лицом к себе, не обращая внимания на ярко-красные полосы:
— Вот что, никуда ты не поедешь, Эрна. Если так хочется чистить котлы — я и здесь найду тебе парочку погрязнее.
— Ланлосс, посмотри на меня как следует еще раз.
— Подумаешь! Ты же сама говоришь, что и раньше красавицей не была. Я ничего не теряю.
— Да уж, умеешь ты разговаривать с женщинами.
— Не умею. А зачем с вами долго разговаривать? — Генерал наклонился, и на несколько минут разговор прервался. Оторвавшись, наконец, от губ девушки, Ланлосс подвел итог беседы:
— Нет, ты точно никуда не уедешь, — он подошел к двери и задвинул засов.
Поваливший снег на следующий день снег весьма своевременно занес дороги, и Ланлосс решил остаться зимовать в городе. Провалившаяся крыша, чадящие печи и постоянно подкрадывающийся холод не могли умалить его счастья. Теперь он был благодарен наместнице и за отставку, и за Инхор, и даже за Резиалию — ведь будь его женой другая женщина, он, скорее всего, не смог бы изменить ей со спокойным сердцем. Теперь генерал точно знал, что в сорок лет жизнь только начинается.
Зима медленно и неохотно уступала место весне, по узким улицам неслись мутные потоки талой воды, а с низеньких крыш домов свесились огромные толстые сосульки, солдаты устраивали снежные бои. Рыжий Иржи притащил откуда-то выводок таких же рыжих щенят, дав повод для всеобщего веселья. Красные полосы на лице Эрны побледнели и стали светло-розовыми, на пальцах наросли ногти, и Ланлосс с удивлением узнал, что девушка замечательно играет на лютне. Эрна же только посмеивалась над его удивлением:
— Я ведь из благородных, не то, что некоторые графы. Умею играть на лютне, поддерживать светскую беседу и ткать гобелены.
— Ага, и чистить котлы, — Ланлосс лениво перекатился на спину — солнце било в глаза.
— Увы, для чистки котлов тебе придется найти кого-нибудь другого. Это слишком тяжелая работа для беременной женщины.
Ланлосс кубарем слетел с кровати:
— Эрна, Эрна… но это же великолепно! Я хочу девочку, такую же, как ты.
— И мы научим ее играть на лютне, ткать гобелены и поддерживать светскую беседу.
В этот день Ланлосс чувствовал себя настолько счастливым, что даже не хотел думать о предстоящих трудностях. Он построит для Эрны дом и будет приходить туда каждый день, у них будет много детей, и мальчики, и девочки, и плевать он хотел на все законы вместе взятые, гнев наместницы и недовольство ордена Алеон. Нужно будет только проследить, чтобы Резиалия ничего не узнала, Эрне сейчас нельзя волноваться. Ланлосс написал магистру Илане письмо, в котором выражал всяческое удовлетворение магическими талантами сестры Эрны и просил орден оставить белую ведьму в Инхоре, обязавшись выплатить орденский налог, как за прошедшие пять лет, так и на три года вперед. Ему охотно пошли навстречу, белые ведьмы всегда проявляли редкостную уступчивость, когда речь шла о деньгах.
Квейг до последнего оттягивал неизбежную поездку в Сурем, на присягу. К сожалению, он, в отличие от покойного отца, не мог сослаться ни на преклонный возраст, ни на слабое здоровье. Молодой герцог не имел ничего против присяги, да и на Сурем посмотреть было интересно, не говоря уже о наместнице, по слухам, отличавшейся редкостной красотой, но он все никак не мог высвободиться из-под неподъемного вороха дел. Квейг со всей беспощадностью осознал правоту отца — он не был готов править. Молодой человек покинул дом в семнадцать лет и упустил самые важные для обучения годы. Разумеется, будущего герцога смолоду готовили к нелегкому будущему, но пока он был ребенком, его обучали светским наукам и военному искусству, оставляя на потом мелкие секреты, необходимые любому правителю. Кое в чем молодому герцогу могли помочь советники отца, но до многого приходилось доходить своим умом. То, с чем отец справлялся за день, занимало у Квейга неделю, и он все время сомневался, что принял правильное решение. Каждый день с утра он говорил себе, что уж завтра точно нужно ехать, но к вечеру откладывал отъезд еще на день. Потом за старшей из сестер приехал жених, свадьбу пришлось отложить из-за траура, но, согласно брачному договору, невеста должна была провести год в семье будущего мужа и только потом вступить в брак. Квейг с большой неохотой последовал старому обычаю приморских земель — девушка ухаживала за матерью, так и не пришедшей в себя после смерти мужа, теперь же пришлось искать новую сиделку. Квейг боялся доверить мать чужому человеку, а младших сестер считал слишком легкомысленными, да и щадил девочек: пусть запомнят мать такой, как она была раньше, а не сумасшедшей старухой. Герцогиня по-прежнему считала, что ее муж жив, порывалась отправиться его искать, постоянно звала то Квейга, то дочерей, в том числе и тех, что давно уже были замужем и жили отдельно. Стоило отправить ее жить к одной из старших дочерей, но старая женщина начинала нервничать, оказавшись за пределами своих покоев, а Квейг чувствовал себя виноватым в ее безумии и считал, что не вправе переложить этот груз на чьи-то плечи. Герцог до сих пор не мог забыть цепенящий ужас, охвативший его, когда он впервые увидел мать в нынешнем состоянии. Теперь он уже успел привыкнуть, и все же, каждый раз переступая порог материнских покоев, зябко ежился, ощущая слабый отголосок того страха. Нет, он никак не мог ехать сейчас, но нельзя было и предать огласке постигшее семью несчастье — это могло плохо сказаться на еще не сговоренных сестрах. Мало кто захочет взять в жены девушку, мать которой сошла с ума, тем более что Квейг не мог дать за младшими сестрами большое приданое: девять девиц на выданье — это слишком много даже для герцогской семьи. Поэтому он писал наместнице вежливые письма, заверяя в своем неизменном почтении, но каждый раз находил убедительные, по крайней мере, он надеялся, что убедительные, доводы, почему не может приехать в Сурем и лично засвидетельствовать свое почтение. Порой Квейг сожалел, что когда умерла наместница Амальдия, старый герцог, нисколько не стесняясь женских ушей, заявил, что каменным хреном детей не сделаешь, и что он предпочтет еще парочку внуков дочери-наместнице; он не стал участвовать в выборах, хотя четыре из его девяти дочерей как раз были в подходящем возрасте. Будь сейчас наместницей сестра — можно было бы ограничиться письменной присягой. Увы, если герцог Квэ-Эро и находился с наместницей в родстве, то столь отдаленном, что даже не знал об этом, а запас вежливых предлогов, позволявших уклоняться от вассального долга, подошел к концу. Кроме того, Квейг решил привезти из Сурема белую ведьму ухаживать за матерью, а то и, чем Эарнир не шутит, вылечить ее. Ведьму можно было найти и поближе, но герцог знал, что слухи разлетаются быстрее почтовых голубей, особенно в портовых городах. Обратишься к местной ведьме — через час о безумии герцогини будут знать все, от бургомистра до шлюх в веселом доме. Получив очередное вежливое письмо от личного секретаря наместницы, некого Ванра Пасуаша, Квейг понял, что на этот раз у него не остается выбора — наместница ясно выразила свою волю, и вежливый тон письма не мог скрыть прямого приказа. Энрисса желала видеть герцога Квэ-Эро на празднествах, посвященных четырехлетию со дня ее коронации, и, нисколько не сомневаясь в проверенной временем верности рода Эльотоно, все-таки хотела услышать слова присяги. И все же Квейг уезжал с тяжелым сердцем — он еще не успел забыть, что произошло во время его последней отлучки. Будь его воля — вообще бы больше никогда не покидал Квэ-Эро. Молодой герцог любил свою родину, да и трудно было бы не любить эту благодатную землю, быть может, не самую богатую, но, без сомнения, самую прекрасную в империи.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии