Камни Юсуфа - Виктория Дьякова Страница 36

Он постарел, поседел, лицо его было испещрено морщинами, но обознаться было невозможно: это был он, тот, кого давно уже считали мертвым не только его друзья и знакомые, но и самые близкие люди.

Вместо приветствия ювелир низко поклонился кардиналу.

— Вы узнаете меня? — спросил он, и голос его, слегка надтреснутый и глуховатый, снова напомнил Джулио о минувших временах.

— Да, но не ожидал когда-либо увидеть вас снова, — признался кардинал. Ювелир грустно улыбнулся.

— Я пришел с поручением, ваше преосвященство, и не займу долго вашего внимания, — сказал он. — Мне поручено передать приглашение моей госпожи посетить ее на известной вам галере завтра в восьмом часу вечера. За вами пришлют карету.

— Но кто ваша госпожа? — с волнением спросил хозяин дворца.

— Вы знакомы с ней, — загадочно ответил ювелир и протянул кардиналу золотой перстень с крупным рубином: на камне золотом были очерчены инициалы — латинские буквы С и В, перечеркнутые властным и всеподавляющим символом победы V. Вензель, знакомый Джулио с юных лет: Чезаре Борджа, герцог Валентине…

— Но как, откуда?! Как это возможно?! — воскликнул Джулио в смятении. Он боялся признаться себе, что означало это приглашение, кто приглашал его. Как?! Но вопрошать уже было некого: ювелир тихо удалился, оставив кардинала наедине с его вопросами и сомнениями.

На следующий день в назначенное время за кардиналом прибыла карета греческой принцессы Вассианы Палеолог. Из нее вышел молодой испанец, представившийся капитаном галеры, и сообщил, что ему приказано сопроводить гостя к его госпоже.

Джулио с опаской сел в карету. Сейчас, при дневном свете, в отсутствие таинственной гостьи он более не верил, что встречался с неожиданно воскресшей Джованной. Но все равно никак не мог взять в толк, какая связь могла существовать между таинственной греческой принцессой и могущественным родом итальянских герцогов де Борджа, сюзеренов Романьи; откуда могло взяться столь поразительное сходство.

Всю дорогу до пристани испанец, сидевший в карете напротив, молчал, но Джулио и не рассчитывал на его откровенность. В голове кардинала роились мысли и самые противоположные чувства сжимали его сердце: от невообразимой радости при мысли о встрече с родственницей и копией Джованны, до глухого отчаяния и даже страха перед неизвестностью и возможным похищением.

За окнами тем временем постепенно сгущались сумерки, навевая самые дурные предчувствия.

«А может быть они хотят завладеть картинами Сандро? — вдруг осенила Джулио идея. — Сейчас увезут меня, а потом начнут шантажировать: картины или жизнь. Ведь гречанка не очень богата, а греки, вообще, не чисты на руку…»

Но интуиция подсказывала ему, что все обстоит иначе. Зачем тогда приходил ювелир и передавал ему перстень с вензелем Борджа? Нет, организовать похищение можно было бы гораздо проще, не утруждая себя подобными инсценировками.

Карета остановилась.

«Вот сейчас все и выяснится», — понял Джулио.

Испанец открыл дверцу, вышел и подал руку кардиналу:

— Прошу вас, ваше преосвященство, будьте осторожны, пожалуйста. Нам надо подняться по трапу.

Джулио улыбнулся про себя: кому он это говорил?! По трапу галеры Борджа кардинал поднялся бы с закрытыми глазами, сколько бы ни исполнилось ему лет.

Освещенное факелами, зажженными на пристани, море бурно пенилось, разбиваясь в брызги о пирс, ветер рвал кардинальские одеяния, трепал седые волосы Джулио… Испанец предложил ему руку. Но кардинал отказался от помощи. Скулы его дрожали от нахлынувшего волнения, когда он впервые через двадцать с лишним лет после того, как простился с мертвым телом Джованны в Марселе, поднимался по деревянному трапу на галеру. Испанец следовал за ним, внимательно следя, чтобы кардинал не оступился.

На борту галеры их никто не встретил. Испанец проводил кардинала в салон.

— Прошу вас подождать, падре, госпожа сейчас выйдет, — он вежливо поклонился и тут же ушел.

Джулио остался один, окинул взглядом комнату.

Ничто не изменилось здесь за прошедшие годы. Все та же дорогая обстановка в итальянском стиле, цветные стеклянные витражи, все те же кубки из золота и венецианского стекла на полках, все те же зеркала в золоченых рамах. И та же коллекция оружия на стенах, собранная герцогом де Борджа… Даже запах, запах духов Джованны сохранили эти обитые бархатом стены и расшитые золотом занавеси на стеклянной стене салона…

«Только вот отражение в зеркале сильно изменилось», — грустно подумал кардинал, и слезы навернулись на глаза…

Сильный всплеск волн донесся до него, галера закачалась…

«Отплываем? Это еще зачем?» — с тревогой подумал про себя Джулио.

— Мы отплываем, чтобы избегнуть любопытства ненужных глаз, — услышал он за своей спиной голос гречанки. — Здравствуйте, кардинал.

Джулио обернулся. И остолбенел. Перед ним стояла сама Джованна де Борджа, герцогиня Романьи и Валентино. Ее пышные волосы цвета спелого граната были собраны в высокую прическу, увенчанную сияющей алмазами герцогской короной Романьи. Глубокое декольте черного бархатного платья, усыпанного алмазной крошкой, открывало античную безукоризненность шеи и плеч, будто вылепленных из алебастра. Высокую грудь украшало изумрудное колье, зеленоватое сияние которого отражалось в ее чудных глазах, по глубине цвета и блеску соперничавших с камнями.

Ослепленный, Джулио лишился дара речи.

Видя, как он побледнел, Джованна приблизилась и тихо спросила:

— Неужели ты не узнаешь меня, Джулио? — голос ее едва заметно задрожал от волнения.

Сраженный бурей чувств, кардинал упал на колени перед герцогиней, целуя ее руки. Они были теплы, даже горячи и тоже слегка дрожали.

— Встань, Джулио, встань, — попросила его Джованна срывающимся голосом. — Негоже тебе, кардиналу, стоять на коленях передо мной. Должно быть наоборот. Встань. Я прошу тебя.

Все еще не в силах произнести ни слова, Джулио поднялся, лицо его было залито слезами. Джованна достала кружевной платок и вытерла слезы с лица гостя:

— Садитесь, кардинал, — указала она ему на кресло, — сюда, или сюда. Я полагаю, вы не забыли, где приятнее всего вам было сидеть прежде. Как видите, с тех пор здесь все по-прежнему…

— Кроме меня… — вымолвил кардинал.

— Кроме нас, — серьезно поправила его Джованна, — ведь внешний вид порой очень обманчив.

Кардинал опустился в кресло за столом. Джованна села напротив. Их разделяло черное зеркало эбенового дерева, на котором играли блики свечей, горящих в канделябре посреди стола. Джулио не мог оторвать глаз от своей госпожи.

— Сейчас нам принесут вино, сладости и орехи, — прервала молчание Джованна, — я же знаю, ты любишь орехи с детства.

Она впервые улыбнулась. Потом… Потом сказала то, что он так жаждал от нее услышать: