Недостающее звено - Михаил Ахманов Страница 36

– Загерметизируй аппарат и перейди в режим ожидания. Я появлюсь через несколько суток, местных суток. Скажем, через пять, шесть или семь. Твоя задача: ждать и сохранить корабль в целости. Все понятно?

– Да, эмиссар, – прошелестело в ответ. – Реакция на внешние воздействия?

– Пассивная оборона. Стрелять только при угрозе полного демонтажа.

Ивар спрыгнул на землю, и люк закрылся за его спиной. Он начал грузить багаж: палатка, обойма с батареями, три канистры, пищевой контейнер… На платформе трафора для него осталось не так уж много места.

– Моя грузоподъемность ограничена, – сообщил Мозг, когда Тревельян уселся на тючок с палаткой.

– Перебьешься. Тут тяготение четыре пятых земного, и я не требую, чтобы ты гнал как яхта на Лунной регате. Сорок километров в час меня вполне устроят.

Круглая платформа медленно приподнялась и не спеша поплыла прочь от корабля. Они направлялись на восток, в пустыню; тьма окружала их со всех сторон, и даже острое зрение Тревельяна не позволяло разглядеть ту далекую черту, где темное небо смыкалось с темной землей. Обернувшись назад, он увидел лишь неясные очертания утесов, громаду квадроплана с задранным вверх грузовым отсеком и кусты у подножия скал, где шебуршили шестиногие кролики. Под днищем его тарелки тянулась каменистая почва с песчаными проплешинами, а впереди были только мрак и неизвестность.

Трафор удалился от горного склона едва ли на сотню шагов, когда в небе зажглась туманная звезда. Огонек, окруженный двойным ореолом, парил в вышине, все больше напоминая опалесцирующее ночное насекомое; его контуры то удлиннялись, то вновь превращались в светлое пятнышко, будто в воздухе танцевал мотылек или жук, высматривая место для посадки. Прищурившись, Тревельян уставился на него, потом велел роботу сбавить ход, включить видеозапись и прозондировать окрестности.

– Искусственный летающий объект, эмиссар, – доложил Мозг, вытянув вверх манипуляторы с инфракрасными датчиками. – Форма примерно цилиндрическая, длина шесть с половиной метров, диаметр – около двух. Судя по совершаемым эволюциям и отсутствию ионного выхлопа, аппарат с гравитационным приводом.

Последнее Тревельяна не удивило – любая техническая культура довольно быстро отказывалась от винтовых, турбореактивных и ракетных двигателей, которые потребляли ядовитое горючее, загрязняли атмосферу, сверлили дыры в озоновом экране и являлись во всех отношениях ненадежными. В планетарных условиях гравидвижок был так же незаменим, как в космосе; он обеспечивал полную безопасность полета и такую свободу передвижения, какой не обладали корабли на реактивной тяге.

– Стой! – велел Ивар. – Остановись и посигналь прожектором. Пусть они поймут, что мы не прячемся.

Это было не совсем верно, так как сам он спрыгнул на землю, метнулся в ложбинку среди песчаных дюн и залег там, изготовившись к стрельбе. Процедура первого контакта была разработана до тонкостей, но документ, определявший ее, принадлежал не Фонду, а разведке Звездного Флота. Главный принцип был таким: демонстрировать миролюбие, но держать чужаков на прицеле.

Хочешь мира, готовься к войне, говорили латиняне. А древние индейцы майя, обитатели тропических лесов, добавляли: если собрался перешагнуть змею, прижми ей голову палкой.

Небесный светлячок пошел вниз, коснулся невидимой почвы, и его сияние поблекло. Чужая машина приземлилась не так далеко от трафора, но разглядеть ее Ивару не удавалось – мешали ритмичные световые вспышки. Затем на их фоне возник темный силуэт и, слегка раскачиваясь, направился к земному роботу.

«Похоже, у нас гость, – заметил командор. – Что-то он мне напоминает… Ну, конечно! Чемодан, поставленный на попа! Чемодан с ногами!»

Чемоданы Ивар видел только в древних фильмах едва ли не тысячелетней давности, но сравнение оценил. К нему приближалось нечто прямоугольное и плоское, вытянутое вертикально; высота этой конструкции казалась явно больше ширины, ширина – больше толщины, и с обоих боков, посередине корпуса, к ней были приделаны ноги кузнечика с огромными ступнями. Двигался этот монстр тоже как кузнечик, прыгая на два-три метра и каким-то чудом сохраняя равновесие.

«Чемодан, но ручки у него нет. Рук и башки тоже», – пробурчал Советник.

– Это ничего не значит, – откликнулся Тревельян, приподнимаясь на колени. – Роботы способны к трансформации, а это несомненно робот. Поменьше, чем наш трафор, но в его корпусе хватит места для десятка конечностей.

«И для оружия, – добавил командор. – Так что, малыш, не зевай! Бог знает, что упаковано в этом ходячем сундуке!»

Тревельян, последовав совету деда, бластер не опустил и велел трафору усилить освещение. Видимо, чужак воспринял это как сигнал остановиться – он замер, похожий на приземистого гнома без рук и головы, но с длинными согнутыми ногами. По его корпусу блуждали световые пятна, нижний торец почти касался песка. Под черепом у Тревельяна прозвучало: «Он хочет потолковать с нашей железякой. Любопытно, с чего начнет? Ставлю свои ордена против пробки от шампанского, что с теоремы Пифагора. В двух случаях из трех начинают с нее».

Но чужак заревел. В этих оглушительных воплях, перемежавшихся рыком, скрежетом и карканьем, Ивару чудилось что-то знакомое, будто звучала песня, слышанная сотню раз, но исполняемая по прихоти певца в иной тональности или с непривычным аккомпанементом. Он поднялся с колен, склонил голову к плечу, прислушался и вдруг в изумлении раскрыл рот. То была речь кьоллов, обитателей Раваны! Их грубый неблагозвучный язык, к тому же искаженный, исходивший как бы из металлической глотки чудища, произносившего звуки слишком низко и басовито, с лязгом и грохотом. Но несколько слов он все же разобрал. «Прислан владыкой! – твердил прилетевший монстр. – Хрр… Владыка дарит почет, пищу и воду. Хрр… Владыка шлет благословения… – И снова: – Хрр… Прислан владыкой!»

– Это не теорема Пифагора, – произнес Тревельян, шагая к чужому роботу. – Жаль, что я с тобой не поспорил, дед. Хотя, с другой стороны, ни шампанского, ни пробки в наличии не имеется. А то бы пропали твои ордена!

«Они и так у тебя хранятся, – сообщил командор. – Лежат в твоем сейфе на Земле, так что о них ты не тревожься, ты сны свои лучше вспомни. Теперь я уверен, что кто-то копался в твоей голове. Что тебе снилось? Пекло?»

– Пекло, – подтвердил Тревельян. – В полный рост и весьма отчетливо. О чем думал и беспокоился, то и приснилось… Хотя не исключаю, что сны были вызваны внешним импульсом.

«Местный владыка поработал, хмырь, который шлет благословения, – буркнул командор. – Но глубоко он не залез – во всяком случае, до речевого центра не добрался».

Ивар кивнул, остановился перед чемоданом-роботом, прочистил горло и, взяв тон пониже, захрипел на диалекте кьоллов:

– Ты кто есть? Воин, слуга, посланец? Поведай о своей сущности и сущности владыки. Где он и чего желает? Хочет мира или войны?

– Есть посланец и слуга, – раздалось в ответ с жутким акцентом. – Другое… хрр… другое трудно сказать. Мало нужных слов. Не хватает, чтобы обозначить сущность. Хрр… Нет, чтобы передать и понять.