Одной ногой в могиле - Джанин Фрост Страница 36

Но слово не воробей. Я глубоко вздохнула:

— Да. Ной был первым, с кем я стала встречаться послетебя, и мы не… ну, в общем, нет. Сам понимаешь.

Кости медленно и ласково скользнул ладонями по моим плечам.

— Даже если бы после меня были другие мужчины, это быничего не изменило, Котенок. Только не подумай, что мне все равно. Но вконечном итоге это ничего не значит. И все же ты прости меня — я очень рад этослышать.

Он поцеловал меня долго и глубоко. Потом оторвался ивиновато проговорил:

— Нам надо уходить отсюда, милая. А то кто-нибудь нанас наткнется.

Да, а если это будет полицейский, при мертвом теле на другойстороне стоянки нам предъявят обвинение не только в непристойном виде.

— Кости… — Я медлила. Ладно, пусть я не вправеспрашивать, после того как бросила его, оставив письменную инструкцию житьсвоей жизнью. Но удержаться не сумела. — Я тоже скажу, что это ничего незначит, но… Ты? Лучше мне знать, чем гадать.

Он твердо встретил мой взгляд:

— Один раз. Достаточно близко, чтобы засчитать. Я несобираюсь изображать Клинтона и называть это по-другому. После Чикаго, когда яоставил тебе часы, а ты не пришла, я преотвратно себя чувствовал. Думал, что тыдействительно меня забыла или я тебе больше не нужен. В то время в городе быламоя старая любовница. Она пригласила меня к себе в номер, и я пошел.

Он замолчал, но я не могла остановиться. Очень типично дляменя.

— И что?…

Взгляд его не дрогнул, но лицо застыло.

— Мы с ней были в постели. Я пробовал ее на вкус, ноостановился прежде, чем зашел дальше, — представил на ее месте тебя ибольше не мог притворяться. Извинился и ушел.

«Попробовал ее». Я знала, он говорит не о пище. Ревностьобожгла меня, и я закрыла глаза, отгоняя картину, нарисованную воображением:его губы в таком положении на другой женщине.

— Это ничего не меняет, — с трудом выговорила я.

Я не лгала. Но, Господи, как мне было больно.

— Прости, — сказал он. Я слышала в его голосераскаяние. — Нельзя было заходить так далеко. Но я был обижен, одинок ичувствовал себя вправе… Не слишком достойная комбинация.

Я открыла глаза. Белая луна выделялась на ночном небе, и вее лучах кожа Кости светилась.

— Это ничего не значит, — повторила ятверже. — И для протокола — я слишком поздно нашла те часики. Не говорю,что сбежала бы с тобой, найди я их раньше, но… я бы нажала ту кнопку. Неудержалась.

Кости улыбнулся. Улыбка смягчила боль от его недавнегопризнания.

— Я никогда не мог удержаться, если речь шла о тебе,Котенок. Но теперь нам в самом деле пора уходить.

Я прокашлялась.

— Что, пешком?

— Нет, — фыркнул он, подтягивая штаны. —Более эффективным способом.

— Я до сих пор не верю, что ты не сказал мне о своемумении летать, — пожаловалась я. — Мне припоминаются несколькослучаев, еще в Огайо, когда оно сэкономило бы нам немного денег на бензин!

— Я не говорил тебе, потому что боялся показывать, каксильно отличаюсь от нормального человека.

Вспомнив свои многочисленные предрассудки того времени, явряд ли могла винить его за такую осторожность.

— А одним прыжком запрыгнуть на крышу высокого зданияты тоже можешь? — спросила я, помолчав.

Он обхватил меня руками, дыхание его смешка пощекотало мнешею.

— Завтра ночью попробуем.

Я кивнула на мертвого наемника на другом конце площадки:

— А с ним что будем делать?

— Оставим. Уверен, твои парни скоро сюда доберутся. Этобудет их проблема. Мы возвращаемся ко мне, чтобы выяснить, кто же нанялпокойного Эллиса Пирсона.

Он крепче обхватил меня и, разорвав воздух, взмыл вверх,словно в каждой подошве у него было по ракете. На этот раз я не стала закрыватьглаза, но когда расстояние между нами и оставшейся внизу улицей увеличилось,«прилипла» к нему.

— А крушения у тебя случаются? — задыхаясь,умудрилась спросить я.

Он хихикнул, но звук смешка унес ветер:

— В последнее время не было.