Шпион Его Величества - Валентин Егоров Страница 36

Через несколько минут мы прибыли в военный лагерь, раскинувшийся в глубине лесного массива, вблизи развалин ободритского замка. Я только несколько удивился тому, что по прибытию на место нас никто не окликнул и не поинтересовался паролем и отзывом. Но потом догадался, что люди, собравшиеся в этом лагере, подобно фельдфебелю Зейдлицу, являются большими специалистами своего дела и в детские игры «про войну» не играют. Они четко знали цели и задачи боевого задания и, получив все необходимые инструкции, были к нему полностью готовы. Дозорные давно нас заметили, но не окликнули по очень простой причине: они великолепно знали, что их командир, фельдфебель Зейдлиц, в лагерь чужого не приведет. Ни один человек к нам не приблизился и не начал задавать каких-либо вопросов, это в их боевое задание не входило.

Зейдлиц же, взглядом отыскав давно погашенное кострище, решительно отправился к нему и, набрав горсть холодной и противной золы, начал пальцами раскрашивать свое лицо. Минут через двадцать все бойцы его команды аналогичными вкривь и вкось наложенными черными полосами раскрасили свои лица. Таким образом, в восемнадцатый век я привнес маскировку разведчиков двадцатого столетия.

За все время пребывания с Зейдлицем и его бойцами я ни разу не слышал ни единого голоса с вопросом или какими-либо разъяснениями. Ни одной команды также не подавалось голосом, все делалось только жестами и в полном молчании. Я же стоял и тоже молчал, опершись спиной о сосну и вслушиваясь в лесную тишину, раздумывал о чем-то своем. В лесу сохранялась полная тишина, только время от времени со стороны лесной дороги слышался цокот копыт верховой лошади, это очередной молодой барон или маркграф спешил на встречу со своими друзьями, которая должна была вскоре произойти в руинах ободритского замка. Немецкие парни сломя головы неслись к своей гибели, разумеется, они даже не подозревали о том, что эта их встреча будет последней в их славной жизни и вскоре на них обрушатся двадцать наемных убийц. Я рукой поправил платок на голове, одновременно проверяя, хорошо ли он скрывает мои русые волосы.

Я хорошо понимал, что ни один из этих молодых немецких парней ни на миг не задумывался о том, что его справедливое желание покончить с сумасбродством своего монарха, выбросив его из его же герцогства, противозаконно.

Право монархов на власть подтверждает сам Господь Бог!

Но эти парни, к сожалению, не знали о том, что на данную минуту они стали разменной монетой в большой и грязной игре, которая называется политикой. Что другие монархи и люди у престолов этих монархов настолько увлеклись этой грязной политикой, что поставили на кон их жизни. Мне было очень жаль этих молодых немецких парней, но судьба была предрешена не мной, и сегодня я действую во имя своего отечества и моего государя.

До меня долетела мысль фельдфебеля, в которой он информировал меня о том, что все заговорщики прибыли в замок, но их оказалось несколько больше, чем мы планировали. По данным дозорных, к двадцати немецким юношам-заговорщикам прибавилось еще шестеро незнакомцев, только что прибывших в одной карете. Не отрывая глаз от своих стоптанных сапог, я мысленно подтвердил Зейдлицу, что своих планов менять не будем, только нужно будет слегка перераспределить силы, чтобы и незнакомцы оказались под первым ударом. Затем я мысленно подтвердил, что и сам приму участие в этом бою.

Фельдфебель Зейдлиц был несколько удивлен этим моим решением, но не возражал. Мы еще не были столь близки друг другу, чтобы этот превосходный немецкий солдат проявил бы заботу о своем командующем офицере, я для него пока оставался чужим и непонятным человеком.

Казалось, без приказа, по крайней мере, этого приказа я не слышал ни мысленно, ни ушами, бойцы группы вдруг разбрелись по своим верховым лошадям и начали тщательно проверять их снаряжение, чтобы ничего не бренчало. Вскоре редкая цепочка из двадцати одного, вместе со мной, разумеется, всадника, потянулись к замку. Когда мы подтянулись к берегу озера, заполненного кристально чистой водой, то спешились и два коновода с нашими лошадьми скрылись за нашими спинами в ельничке. Вскоре коноводы вернулись, жестами показав, что с лошадьми все в порядке, мы по одному отправились вдоль озера, стараясь незамеченными как можно дальше пройти к оконечности мыса, глубоко вдававшегося в озеро Раден. Когда впереди показался свет факела, горевшего над зданием, то все двадцать бойцов замерли и приникли к земле.

Теперь нам осталось дождаться сообщения наших разведчиков о том, началась ли или нет так долго ожидаемая нами встреча-совещание заговорщиков, которая должна была пройти в одноэтажном каменном строении, что находилось на самом острие мыса и было упрятано за частоколом из бревен.

2

Я настроил свое дальневидение и попытался рассмотреть, что же там происходит в здании за этим частоколом. Слабый свет раздуваемого ветром пламени факела позволил мне увидеть карету, стоящую перед проходом за частокол, и большое количество верховых лошадей, привязанных к коновязи. Как я ни старался осмотреть частокол со всех сторон, но так и не увидел ни одного дозорного или часового. Мне стало понятно, что собравшаяся здесь золотая молодежь решила эту встречу провести в глубокой тайне от всех и не взяла с собой доверенных слуг, которые и могли бы выступить в этой роли. Выделить дозорных из своей среды, эта знатная немецкая молодежь просто не додумалась. Единственной проблемой для проникновения в здание был проход в частоколе, который был единственным, и свет от факела его неплохо освещал.

Гордый проделанной работой и полученными данными, я сформировал мыслеобраз со всеми этими данными и переправил его Зейдлицу, через мгновение получил мысленный ответ, что он обо всем этом уже знает и чтобы я ему больше не мешал. Я даже несколько растерялся от такого ответа, но, немного подумав, понял, что фельдфебель прав. Зейдлиц был бы плохим командиром своей команды, если бы заранее не готовился к боевым заданиям, а это только означало, что он должен был бы все и обо всем знать.

В этот момент фельдфебель Зейдлиц красноречиво поднял руку вверх и бросил ее вперед, а в моей голове послышался его голос, предлагающий приказным тоном держаться позади и охранять спины бойцов группы. Таким образом, командир группы давал мне понять, чтобы я не мешался у его людей под ногами, дал бы им спокойно заниматься своим кровавым делом.

Я видел, как в проходе частокола промелькнули человеческие тела, но они так быстро перемещались, что я не успел их даже пересчитать. Мне ничего не оставалось делать, как молча подняться на ноги и, выхватив из плечевых ножен боевой нож «Пума», отправиться вслед за бойцами Зейдлица. Во внутреннем помещении полуразрушенного каменного здания я появился в тот момент, когда пали убитыми первые немецкие молодые бароны и маркграфы. Они оказались совершенно неготовыми к нападению и не сопротивлялись, когда кинжалы пронзили их грудь.

Я стоял в дверном проеме и, вглядываясь внутрь помещения, освещаемого четырьмя факелами, наблюдал за ходом боя. Свет факелов помогал бойцам Зейдлица находить жертву и быстро с нею кончать. Но не все эти молодые немцы повели себя, подобно агнцам на заклание, все они были вооружены кинжалами и шпагами и умели очень хорошо ими владеть. Вскоре после того, когда прошел шок от первого натиска, немецкие юноши, находившиеся в глубине помещения, быстро спохватились и, обнажив свое оружие, сформировали более или менее организованную оборонительную линию.