Прыжок в солнце - Дэвид Брин Страница 36

Проект получил название «Икар». Это была уже четвертая космическая программа с таким названием. Но первая, для которой оно было стопроцентно оправданным. Задолго до рождения родителей Джейкоба, еще до Переворота и Договора, до создания Лиги энергетических спутников, еще даже до расцвета Бюрократии в кулуарах старушки НАСА решили, что было бы интересно послать искусственные автоматические аппараты на Солнце. Наугад, не зная, что из этого получится.

Выяснилось, что с аппаратами по мере их приближения к Солнцу происходит нечто весьма оригинальное – они попросту сгорают.

В те времена, когда американская цивилизация переживала свое «бабье лето», казалось, на свете нет ничего невозможного. Американцы строили в космосе целые города. И никто не сомневался, что проблема долговечного корабля, способного долететь до Солнца, рано или поздно будет решена. Создали материалы, выдерживающие неслыханное давление и имеющие почти идеальную отражающую поверхность. Магнитные поля должны были отклонять от корпуса корабля разреженную, но разогретую до огромной температуры плазму солнечной короны. Разработали мощные лазеры связи, позволяющие обеспечить двустороннюю передачу команд и данных.

Но аппараты все равно продолжали гореть. Как бы хороши ни были зеркала и системы термоизоляции, как бы равномерно ни распределялось тепло по поверхности корабля, законы термодинамики тем не менее брали свое. Рано или поздно тепло переходило из области с более высокой температурой в область с более низкой.

Специалисты по физике Солнца так и продолжали бы сжигать аппараты в обмен на короткие обрывки информации, если бы не знаменитая Тина Мерчант. Удивительная женщина, выдающийся ученый и необыкновенная красавица, все в одном лице, выбрала иной путь.

– А почему вы их не охлаждаете? – резонно спросила она своих коллег. – Ведь для этого есть все возможности. Почему бы не запустить охлаждающую установку, способную быстро перераспределять тепло?

Ее коллеги снисходительно улыбнулись и ответили, что благодаря сверхпроводникам с равномерным распределением тепла нет никаких проблем.

– Речь идет вовсе не о равномерном распределении тепла, – возразила признанная красавица Кембриджа. – Нужно отводить тепло от той части корабля, в которой находятся приборы, туда, где их нет.

– Но ведь тогда произойдет возгорание! – вскричал один из ее оппонентов.

– Да, но мы можем создать целую цепочку таких тепловых сгустков, – вмешался другой участник этой дискуссии, соображавший чуть получше. – А затем поочередно сбрасывать их...

– Нет-нет, вы не совсем правильно поняли меня.

Будущий трижды нобелевский лауреат подошла к доске и начертила кривоватый круг, а внутри него еще один.

– Сюда! – Она ткнула пальцем во внутренний круг. – Сюда вы качаете тепло до тех пор, пока оболочка не окажется горячее окружающей плазмы. Но такое состояние должно продлиться очень недолго. Прежде чем тепло успеет нанести вред, вы сбрасываете его обратно в хромосферу.

– И каким образом, – ядовито спросил один известный физик, – вы предполагаете сделать это?

Тина Мерчант улыбнулась так, словно уже предвкушала, как ей вручают Астрономическую премию.

– Вы меня удивляете! У вас на борту имеется лазер связи с температурой в миллионы градусов! Используйте его, и все!

Так началась эпоха солнечной батисферы. Поддерживаемые на плаву как своей конструкцией, так и реактивной силой охлаждающих лазеров, аппараты теперь зависали над Солнцем на довольно длительное время, фиксируя малейшие изменения на светиле, определяющие погоду на Земле.

Но эта идиллическая эпоха закончилась в ту самую минуту, когда стало известно о Контакте. Тем не менее вскоре был создан новый тип солнечного корабля. Джейкоб улыбнулся, представив себе, что сказала бы несравненная Тина, если бы смогла увидеть, как горделиво и спокойно бороздит пучину огненного океана современный солнечный корабль, неподвластный ужасным бурям этой вспыльчивой звезды. Скорее всего: «Разумеется!» И ослепительно улыбнулась бы. Но что почувствовала бы эта великая красавица, узнай она, что достижения чуждой науки соединились в этом корабле с ее собственными открытиями?

Джейкобу этот симбиоз почему-то не внушал никакого доверия. Он, конечно же, знал, что корабль совершил уже более двух десятков успешных погружений и не было никаких оснований полагать, будто именно это путешествие окажется последним в биографии корабля и его экипажа.

Но память услужливо подсказывала свежие факты. Корабль Джеффа теперь скорее всего представлял собой облако из распавшихся металлокерамических обломков и ионизированного газа, рассеявшись на миллионы кубических миль в солнечной пучине. Джейкоб попытался представить себе, как выглядели хромосферные бури, когда аппарат Джеффа лишился защиты пространственно-временных полей, и содрогнулся. Он прикрыл глаза рукой. Слепящий солнечный свет не могли задержать даже мощные современные фильтры. Со своего места Джейкоб мог видеть почти всю солнечную полусферу. Половину видимого пространства заполнял медленно перемещающийся бело-красно-черный шар с бахромой по краю. В водородном спектре все приобретало неприятный малиновый оттенок. Тонкая, изящная дуга протуберанца отчетливо выделялась у края диска: темные, сплетающиеся в клубки нити и вогнутые, почти черные солнечные пятна.

Топография Солнца поражала бесконечностью разнообразия. Все вокруг то мерцало, слишком быстро и коротко, чтобы это мог зафиксировать человеческий глаз, то величаво, медленно вращалось. Все находилось в непрерывном движении.

Основные черты солнечного ландшафта менялись очень медленно, и изменения нельзя было зафиксировать. Но более мелкие движения горячей плазмы читались с компьютера вполне отчетливо. Быстрей всего пульсировали заросли высоких и тонких спикул по краям больших пестрых ячеек. На каждый импульс приходилось несколько секунд. Джейкоб знал, что каждая спикула покрывает площадь в несколько тысяч квадратных миль.