Туман - Диана Курамшина Страница 36

В конце концов обсуждение перешло в настоящий гвалт, и я просто перестала за ним следить. Чувствовала себя мышью, которую препарируют на столе с особым исследовательским интересом. В голове с болью пульсировала мысль, что надо было соглашаться на предложение Витольда Христиановича и спокойно получить должность акушера в губернской больнице. Амбиции – Зло!

Не знаю сколько прошло времени, когда всё затихло, и я услышала голос Виллие, говорившего с заметным акцентом.

– Баронесса Клейст, высокая комиссия, собравшаяся здесь признаёт ваши теоретические знания в искусстве медицины, хотя документов о вашем образовании вы представить не смогли. Также о вашей практике, кроме ваших слов, мы должны получить более весомые доказательства. Посему… вы получаете должность «старшего лекарского ученика» с направлением в военный госпиталь Могилёва. После двухгодичной практики в оном, сможете претендовать на получение звания «лекаря». Все соответствующие документы вам предоставят в канцелярии академии.

Ну что сказать… мне хотелось заплакать, но я медленно присела в реверансе и развернувшись гордо покинула зал. Боялась истерика накроет меня прилюдно. Перед входом академии находился экипаж с ожидающим Павлом Матвеевичем. Оказавшись внутри отпустила себя и разревелась.

– Что случилось, Анна Викторовна? Они не приняли экзамена?

– Ученик… ученик лекаря, а только через два года практики – лекарь, – сбиваясь на хрипы и вытирая слёзы пробормотала я.

– Ну так вроде это хорошо. Вы же за этим и ехали? Не так ли?

– Вы… вы не понимаете… не понимаете… лекаря!.. не доктора!..

– Так… а есть разница?

Я попыталась успокоиться и взять себя в руки.

– Лекарь – это первая степень, получаемая студентами врачебного искусства. Студентами!!! – слёзы опять полились из моих глаз.

После некоторого раздумья он ответил.

– В принципе, я их понимаю. Документов у вас нет, опыт недоказуем. Заставить учиться в академии и заново прослушивать лекции по темам, на которые вы как я понял ответили, смысла тоже нет. И вот если они вам засчитали экзамен как теоретический и теперь направляют на студенческую практику, тут всё в порядке.

– А как же степень доктора? – я всё ещё немного всхлипывала.

– Анна Викторовна, – он аккуратно вытер мои слёзы платком, – вы, кажется, забылись. Вы молоды, а докторскую степень просто так без выслуги лет не дают. Я боялся, что вам и врачевать-то не разрешат. А так… скоро война, на ней Виллие тоже будет присутствовать. Не сомневаюсь, вы сможете впечатлить его вашими способностями! А пока в больнице опыта наберётесь, не всё же с крепостными в сенях…

У гостиницы нас встречала целая делегация, во главе с «бабушкой». Пришлось поведать им «радостную» новость. Господин Рубановский тут же предложил это «отметить» в ресторации. Но Екатерина Петровна, с ужасом вспомнив столичные цены, предложила по-простому отобедать при трактире. На что все с удовольствием согласились. Кушать мне действительно хотелось.

Перед отъездом нам следовало нанести несколько благодарственных визитов. На моё письмо княгиня Долгорукова ответила приглашением на поэтический вечер в пятницу. Ну а в четверг ожидал граф Разумовский.

Всё тот же дворецкий проводил нас в кабинет Андрея Кирилловича. И тот опять был не один. Посредине кабинета стоял низенький и толстый мужчина с кудрявой копной иссини-чёрных волос длиной по плечи. Он бурно жестикулировал руками сопровождая это французской речью, почему-то в стихах. Рядом стоял маленький мальчик.

– Сударь, вынужден повторить, что помочь вам не в силах. Более не могу уделить вам своё внимание. Как видите, у меня визитёры.

Проситель развернулся, показывая своё очень смуглое лицо с маленькими чёрными глазками. Пространная стихотворная тирада сопровождала его выход. Ребенок, которого он вёл за руку напоминал его самого, разве что был намного светлее.

Увидев неподдельный интерес на моём лице, граф поведал, что мы имели радость видеть князя Порюс-Визапурского, служившего при Коллегии иностранных дел, тоже внезапно решившего пристроить своё чадо в открывающийся Лицей. Но кроме того, что они безбожно опоздали с экзаменами, по правилам, лицеистами могли стать мальчики не младше десяти лет. Сыну же князя, Александру, было всего шесть.

Выслушав ремарку о смуглокожих князьях на службе империи, я выразила графу Разумовскому заранее подготовленную и заученную благодарность. «Бабушка» ещё вчера старательно готовила со мной её текст.

В ответ же услышала много лестного в адрес своей «светлой головки» и пожелания всяческих успехов. Мне была передана карточка, с предложением «всегда быть к услугам», если только понадобиться. Екатерина Петровна при этом выглядела такой благостной и довольной, как будто мне как минимум дали орден Святой Екатерины ^[110].

Днём наконец удалось отправиться на прогулку с Павлом Матвеевичем. Мы неспешно шли по аллеям Летнего сада. Красивейшее место… с деревьями, которые сохранились ещё со времён Петра I. С удивлением обнаружила, что даже сейчас у некоторых скульптур отсутствуют носы или даже пальцы. «Провидец» уточнил, что статуи будут постоянно «подправлять», но время безжалостно. А в его будущем всё просто заменят на копии. Хотя… фонтаны сада затмевали собой все неприятные воспоминания об экзаменации.

Господин Рубановский предложил так же пройтись по Царицыному лугу, который в моё время уже будет зваться Марсовым полем, но к тому моменту я уже утомилась.

Пятничный вечер был посвящён визиту к Екатерине Фёдоровне. Вручила ей благодарственное письмо для вдовствующей императрицы. Самой же княгине был преподнесён букет экзотических цветов, которые невообразимым образом удалось достать Павлу Матвеевичу.

– Ma chère, баронесса, я весьма рада, что смогла оказать вам эту маленькую услугу. Кроме того, надеюсь сегодня вы сможете также насладиться декламацией довольно известной актрисы Екатерины Семёновой ^[111]. Она должна будет прочесть что-то из «Эдипа». Её выступления у графа Строгонова имели большой успех…

– Конечно, княгиня, мы будем рады приобщиться.

– Располагайтесь где вам будет удобно, – ответила хозяйка с улыбкой и развернулась встречать следующих гостей.

– Надеюсь это исполнение будет стоить тех пятисот рублей гонорара, что она запросила, – произнесла она тихо, но я услышала.