По ту сторону грез - Анна Калина Страница 36

— Почему он злился? — осторожно уточнила я.

— Не знаю, — пожал плечами мальчик. — Он всегда злился, когда я о ней спрашивал. Вот я и перестал. Я ее совсем не помню… Я был маленьким, когда мама пропала.

— Пропала? — просто у меня были другие данные — «умерла».

— Да. Почти сразу после моего рождения. Ушла и не вернулась. Так отец сказал. Поэтому я с вами и хотел поговорить.

Я как раз строила в уме цепочку жутких и не очень событий из жизни семейства Стоун, как последние слова Каэла меня огорошили.

— Почему со мной?

— Зогр сказал — вы призрачный маг, — заявил Каэл и вперил в меня свои желтые глазюки.

Вот так и разглашаются страшные государственные тайны и жуткие политические секреты. Прислуге приказали молчать, Каэлу запретили беспокоить, а про Зогра все забыли. Чудно. Я уже не такой секрет, как раньше. Обесцениваюсь на глазах.

— Э-э-э, м-м-м, — я судорожно искала ответ, но он потерялся в вихре моих собственных вопросов.

— Я никому не скажу, — пылко заверили меня.

— Не сомневаюсь, — согласилась я, — но при чем тут я, к твоей маме?

— Может быть, вы поможете мне понять мои сны? — с надеждой выдохнул мальчик.

— Да тут тебе кто угодно поможет, — вздохнула я. — Нам снится то, о чем мы больше всего думаем. Или переживаем. Или то, чего боимся.

— Ясно, — сник ребенок и снова уставился в пустоту.

Вот зачем мне этот сеанс психотерапии для любителей? Я ему что, нянька? Подружка? Да я ему никто! А он мне еще больший никто, чем его папаша.

— Во снах реально то, что реально для нас, — выдала я прописную истину. — И спустя столько лет вряд ли это знак с того света.

— А может, мама жива? И все эти годы она меня зовет к себе, а я не понимаю! Может, это знак!

— Каэл! — начала я злится. — Сны — это созданные нашей фантазией миры, и в них реально то — что реально для нас. Ты видел хоть раз лицо матери?

Ну тут я слукавила, но не подпитывать же больную фантазию ребенка.

— Нет.

— Вот. Потому, что ты его не помнишь. Твой разум даже черт ее не выдумал. Только образ. Будь это призрак — у него бы было лицо.

— Может — это знак? — с надеждой произнес мальчик.

— Это невроз, — зло выдала я. — потому что вы с отцом любите корчить из себя бесчувственных чурбанов.

Мы опять замолчали. И меня эта пауза тяготила. Наверное, тяжело жить и не знать, что стало с близким для тебя человеком. Даже если ты его ни разу не видел. Я уж точно это знаю, мне тоже часто снилась моя семья. Только я быстро уяснила, что мечты и реальность — понятия несовместимые. И чем меньше витаешь в облаках, тем легче живется. Но вслух отчего-то брякнула:

— Я могу попробовать узнать, что скрывают твои сны.

— Спасибо! — взвизгнул Каэл и полез обниматься.

Я зашипела, зажатая в неловкие детские объятия. Меня так тискать только Зори решается. Но почему-то стало теплее на душе. Может, от искреннего детского порыва. В любом случае, что мне мешает провести маленькую разведку в рабочее время? Я люблю совать нос в чужие дела, этого не отнять.

— Только я ничего не обещаю, — строго заявила я мальчику, отстраняясь. — Чаще всего сны — это сны.

В дверь резко постучали. Потом еще два раза. Каэл напрягся, а потом резво обернулся в барса и сиганул на клен. Пока я осмысливала произошедшее, дверь в комнату распахнулась и в нее ворвался Зори… а за ним зашел Стоун-старший.

— Я же говорю, мисс уже отдохнула, — заявил мой гоблин и подмигнул кому-то за моей спиной.

Конспиратор ушастый. Но мысль о том, что у нас сговор против Стоуна, грела душу. Итак, в моей копилке еще одна тайна. Интересно, она хоть поддается разгадке?