Области тьмы - Алан Глинн Страница 36

Ушёл я от него через час. К моему разочарованию, Джинни я больше не увидел, но в том состоянии эйфории, в котором я пребывал, даже если бы мне удалось поговорить с ней — и вообще, с кем угодно — вряд ли я выдал бы что-нибудь осмысленное.

Стоял холодный вечер, и когда я шёл по Парк-авеню, я прокручивал в голове прошедшие недели. Это был выдающийся фрагмент моей жизни. Мне ничего не мешало, и ничего меня не ограничивало, и с юношеского возраста я не смотрел в будущее с такой энергией, и — что важнее — без парализующего ощущения тикающих часов. С МДТ-48 будущее перестало быть обвинением или угрозой, драгоценным ресурсом, который истощается. Между сегодня и следующими выходными я мог втиснуть столько, что казалось, эти самые выходные никогда не наступят.

На Пятьдесят Седьмой улице, пока я ждал зелёного человечка, меня охватило чувство благодарности за всё происходящее — хотя кому именно я был благодарен, я так и не понял. Вместе с этим нахлынуло острое чувство радости, почти физическое, похожее на сексуальное возбуждение. Но потом, чуть погодя, когда я был уже на середине улицы, случилось что-то странное — эти чувства вспыхнули со страшной силой, и на меня накатило головокружение. Я хотел было к чему-нибудь прислониться, но посреди дороги ничего не нашлось, и я побрёл к стене на той стороне.

Мимо меня проносились люди.

Я закрыл глаза и попытался отдышаться, а когда снова их открыл через пару секунд — как мне показалось — меня передёрнуло от испуга. Глядя вокруг, на дома и машины, я понял, что это уже не Пятьдесят Седьмая улица. Я ушёл на квартал дальше. Я стоял на углу Пятьдесят Шестой.

Опять то же самое, что было со мной прошлым вечером у себя дома. Я шёл, но сознание при этом отключилось, я сам не воспринимал, что делаю. Как будто я ненадолго потерял сознание — словно как-то перемотался вперёд или-перещёлкнулся, как повреждённый компакт.

Вчера так вышло, потому что я не ел — я работал, отвлекался, еда ушла на задний план. Как минимум, таким предположением я обосновал произошедшее.

Конечно, с тех пор я тоже не ел, может, дело в этом. Выбитый из колеи, но не желая долго думать о произошедшем, я медленно пошёл по Пятьдесят Шестой улице к Лексингтон-авеню в поисках ресторана.

Я нашёл закусочную на Сорок Пятой и сел за столик у окна.

— Чё будешь, милок?

Я попросил бифштекс с кровью, картошку фри и салат.

— Пить? Кофе.

Народу почти не было. За прилавком стоял парень, и за соседним столиком сидела парочка, ещё через столик пожилая дама красила губы.

Когда принесли кофе, я сделал пару глотков и попробовал расслабиться. Потом решил Сосредоточиться на прошедшей встрече с Ван Луном. И понял, что во мне уживаются две разные реакции.

С одной стороны, я немного нервничал из-за того, что согласился работать на него — за что должен был получать небольшую постоянную зарплату и немного опционов на акции, а настоящие деньги пойдут комиссионными. Их я буду получать за каждую успешную сделку, Которую рекомендовал, о которой договаривался, выступал брокером, или, в узловатом синтаксисе, подходящем к моему теперешнему мышлению, участвовал на любом этапе переговоров или обсуждения — например, как в сделке МСЬ-«Абраксас». Но на каком основании, спрашивал я себя, Ван Лун предложил мне такой вариант? На бесконечно иллюзорном основании, может, что у меня есть хоть малейшее понимание того, как «структурировать» или «решать финансовые вопросы» в крупных корпоративных сделках? Вряд ли. Ван Лун вполне чётко понял, что я самозванец, так что этого от меня он ждать не будет. А вот что именно будет? И оправдаю ли я его ожидания?

Подошла официантка с бифштексом и картошкой.

— Приятного аппетита.

— Спасибо.

А с другой стороны, у меня в голове сложилось чёткое понимание того, как легко будет управиться с Хэнком Этвудом. Я читал статьи про него, где использовались такие выражения как «видение», «система взглядов», «управляемый», и я чувствовал, что какие бы струны ни задевал в людях, проблем с тем, чтобы подёргать за них в нём, не будет. Что, в свою очередь, выведет меня на потенциально весьма крепкую позицию — потому что, как новый директор MCL-«Абраксаса», Хэнк Этвуд, мало того, что будет иметь влияние на президента и других мировых лидеров, он сам станет мировым лидером. Военная сверхмощь сошла со сцены, начала вымирать, и в сегодняшнем мире в зачёт идёт «гиперсила», цифровая, глобальная англоязычная культура развлечений, которая контролирует сердца, умы и располагаемый доход успешных поколений от 18 до 24 лёт — и Хэнк Этвуд, с которым я скоро подружусь, вот-вот окажется на пике этой структуры.