Мать наследницы - Алисия Эванс Страница 36

- Это ты пообещай мне, мой родной, что не будешь влезать в неприятности, - он понял, что я говорю о его последней вспышке, после которой пострадал Габриллион. -Пообещай, что будешь учиться контролировать свою силу. Дай слово, что сделаешь все, чтобы остаться здоровым и невредимым.

- Обещаю, матушка, - выдохнул Архан и вновь прижался ко мне, спрятав лицо на груди. Боги Троемирья, как же я люблю его! Этот ребенок - часть меня самой, частичка моего сердца. Если с ним что-то произойдет, я никогда не прощу ни себя, ни Пита. Больше всего на свете мне хотелось остаться, наплевать на решения мужа и пойти против него, но где-то в глубине души некая сила не позволяла этого сделать. Нужно уехать. Именно сейчас, именно в этот момент времени меня не должно здесь быть. Архан сильнее меня, он справится. Рядом с ним находится его могущественный отец, который сотрет в порошок любого, кто покусится на его наследника. Только эта мысль утешала мою боль от разлуки с сыном.

Этим вечером мы с Арханом не расставались. Я не собирала вещи, как просил Пит. Я неотрывно была возле сына. Лишь уложив его в постель, убедившись, что мой ребенок крепко уснул, я осторожно вынула свою ладонь из его цепких пальцев и, скрепя сердце, вышла из его спальни. На глаза наворачивались слезы, но мне хватило мужества сдержать их. В конце концов, мы расстаемся всего на одно лето. На одно бесконечно долгое лето.

- Госпожа, Его Величество требует вас к себе, - присела в реверансе служанка, когда я вышла из детской спальни.

- Что ему нужно? - насторожилась я. Время за полночь, весь дворец спит. К чему ему звать меня в столь поздний час?

- Его Величество пришел в себя, - девушка метнула в меня настороженный взгляд. - Он хочет узнать, что произошло в столовой. Ничего не помнит.

- О, боги Троемирья, - вздохнула я, устало потирая переносицу. И что мне ему сказать? Правду, как просил того Пит? Правду о том, что мой сын, рожденный от сильнейшего мага, начинает входить в силу и его лучше не провоцировать? Придется объясняться, иного выхода нет. - Можешь быть свободна, - с этими словами я вышла из покоев, направившись в царскую спальню. Чует мое сердце, что разговор предстоит непростой. Пожалуй, радует только одно - врать больше не придется. Пора Габриллиону узнать хотя бы часть правды.

Стоило мне спуститься на этаж, где жил царь, как в конце коридора замаячила фигура Серпенты. Женщина явно очень нервничала, переминалась с ноги на ногу, заламывала руки и металась от двери к двери. Что, неужели все настолько серьезно? Я думала, царь лишь немного ударился головой. Уж кому-кому, а ему такая травма ничем не грозит.

- Что у вас произошло?! - едва завидев меня, Серпента бросилась вперед с таким неадекватным взглядом, словно царь умер. - Как мог взрослый мужчина получить такую травму?!

Женщина замерла в полушаге от меня, дыша как после долгого бега. Черные пряди выбились из аккуратной прически, под глазами расползлась паутинка ранних морщин. Выглядела она так, словно не спала несколько ночей.

- Во-первых, не смей повышать на меня голос, - холодно осадила я её. Пусть мы одни, но я не позволю так с собой разговаривать, даже несмотря на ее состояние. - Во-вторых, люди твоего положения не смеют требовать от меня никаких отчетов. Да, ты любовница царя и его фаворитка, но я - его законная жена, мать его наследника. Помни свое место, - я смерила графиню презрительным взглядом и, обогнув её, молча вошла в царские покои. Серпента даже не обернулась, продолжая стоять, сжав кулаки в бессильной злобе.

Габриллион лежал в постели с перевязанной головой. Его лицо не пострадало, но вот затылку здорово досталось. Лекари суетились в углу, смешивая какие-то снадобья, а его царственное величество смотрело на меня со смесью презрения и ненависти. Едва мой взгляд коснулся оплывшего лица, как я испытала укол сожаления от того, что этот мужчина все еще жив. Боги, как же я его ненавижу...

- Что произошло? - с порога потребовал царь ответа своим скрипучим голосом. - Почему я ударился о стену.

- Тебя как будто что-то толкнуло, - пожала плечами я, равнодушно смотря на раненого мужчину. - Ты подлетел в воздухе и врезался в стену.

- Издеваешься, да? - губы Габриллиона искривились в презрительной усмешке.

- Вовсе нет, - спокойно покачала головой я. - Ты разозлил Архана своими грязными высказываниями, вот ребенок и проявил.. .себя.

- Что ты несешь?! - прошипел царь, с трудом удержав оскорбления в горле. - Как пацан мог подбросить меня в воздух?! Ты хоть понимаешь, какую ерунду смеешь произносить в моем присутствии? Дура! Да как с такими куриными мозгами ты могла кормить нищих?!

- Наш сын владеет магией, - произнесла я заветные слова, и в комнате повисла тишина. Царь смотрел с недоверием, но откровенного презрения в нем поубавилось.

- Глупость, - шепнул он, сам не веря в свои же слова. - Это невозможно. Магии не существует уже много столетий.

- С рождением Архана магия вернулась, - меня переполнила гордость за то, что именно я родила этого ребенка, который в будущем изменит мир. - Я это чувствую.

- Ты бредишь, - шикнул царь. - С чего бы у двух простых людей вдруг родился наделенный магией ребенок? Что в нас такого особенного?

В комнате повисла тишина. Я не могла отвести глаз от лица царя. Догадывается ли он обо всем? Есть ли в его душе сомнения относительно своего отцовства? По его насупленным, постоянно сведенным на переносице бровям сложно что-либо понять.

- Благословение богов? - пожала плечами я. - Твой отец много молился в той старой часовне, да и я провела немало времени в её стенах. Архан особенный мальчик. Присмотрись к нему, и ты поймешь, что он поцелован богами. Не советую тебе злить его и оскорблять дорогих ему людей. Он, бесспорно, воспитанный ребенок, не то, что ты, но в силу возраста плохо контролирует эмоции. Если решишь проверить его силу, то попробуй,

- хохотнула я. - Но имей в виду, что это может быть последний поступок в твоей жизни.

- Как же я мечтаю придушить тебя, - прошипел Габриллион, взгляд его вдруг потемнел, как грозовое небо. - Ты ведь что-то скрываешь, да, ведьма? Ты ведь знаешь что-то, но молчишь, не говоришь мне правды. Сердцем чую, что ты, змея, свилась на моей шее и медленно душишь. Ничего, ничего. Я найду на тебя управу. Ты, дрянь, настраиваешь сына против меня. Думаешь, раз толпа бедняков молится на тебя, так ты теперь сильнее? Нет, ведьма, нет. Хватит тебе пить мою кровь. Убирайся отсюда, из моего дома, из дома моих предков. Забирай свою девку и проваливай прочь, с глаз моих долой. Знать тебя не желаю, видеть не могу твое лицо. За что ты мне дана, проклятая баба? Пошла вон из моей жизни! Пошла вон!

- выкрикнул царь, толстым как соска пальцем указывая на дверь.

В горле встал ком. Никогда не воспринимала слова Габриллиона всерьез, но сегодня он смог задеть что-то в моей душе, заставив сердце сжаться от боли. В глубине души я всегда испытывала чувство вины перед царем за то, что обманываю его уже много лет. И пусть мой поступок был обоснованным и верным, пусть сын великого мага принесет народу больше пользы, чем сын пьяницы, но ложь - есть ложь. От этого не убежать. Наверное, в чем-то царь прав. Я змея, свернувшаяся на его шее. Это тяжело, но от осознания собственной подлости никуда не убежать. Можно только научиться жить с этим.