Год Волчицы - Любовь Барановская Страница 36

― Я с удовольствием прочла бы её целиком!

― Обращайся в любое время.

После вальса я остался ждать, пока она пообщается с милейцами, сидя в нише на диванчике, листая альбом с фотографиями.

― Ого, когда ты успел сделать столько снимков?

― У меня был год на это.

― Следил за мной?

― Иногда.

― Иногда?

― Всего лишь раз или два в день.

Я ждал, что Кира даст мне пощечину, убежит снова, бросит всё, перестанет разговаривать… Всё, что угодно, но не то, что она сядет рядом.

― Могу я посмотреть?

― Конечно, альбом твой.

― Красивый!

― Семейная реликвия, как и те украшения, которые ты наконец надела.

― Они идут к этому бархатному платью. Поделишься историей этих вещей?

О предложении руки и сердца я умолчал, но рассказ и без того впечатлил девушку. Вернувшись к фотографиям, она задумчиво пролистала их.

― Забавно, я рада увидеть себя со стороны… На Земле не любила фотографироваться, но по этому альбому вспоминается каждый день и все, кто окружал меня… Не так уж и плохо было…

― Давай сбежим?

― Куда?

― С бала сейчас.

― Ты предлагаешь мне сбежать с единственного в моей жизни королевского приёма?

― Именно.

Темнеет здесь внезапно, как в приморских городах. Жаль, что я не могу полететь, за годы привык обращаться при любой удобной возможности.

― Что ждёт тебя на Земле? ― спросила вдруг она.

― Отец. Он умирает от рака лёгких. Уже несколько месяцев в больнице.

― Он там один?

― Да. Мать умерла, когда мне было семь. Дед и бабушка умерли позже, когда я уже здесь жил. В один день просто не проснулись оба. В таком же согласии, как и жили.

― У меня осталась бабушка и сестра, Рита, ей восемь. Родители погибли в автокатастрофе.

― Сочувствую. Нерадостно всё это.

― Верно. Что ж поделать. Но тебе… Тебе непременно нужно вернуться скорее домой.

― Я перестал в это верить. Теперь уже не думаю, что вообще стоит возвращаться. Я привык быть один, привык летать, мне нравится среди Орлов, хоть я и редко там бываю в последнее время. И юных учить люблю. Боюсь вести их в бой.

Кира взяла меня за руку и внимательно вгляделась в мои глаза, будто надеясь что-то найти там.

― Ты наверняка хорошо подготовил их, чего бояться?

― Я не спасу всех… Прости, что соврал тогда, будто мне плевать на смерть твоего друга. Это не так, я знаю, что мог попробовать спасти его, но не сделал этого. Никогда не привыкну к Смерти.

― Хватит о тяжёлом! Давай купаться!

И она прыгнула, сталкивая меня в воду пруда. Удержав её руку, я потянул девушку за собой, и мы несколько минут боролись на мелководье, брызгаясь и топя друг друга. Наконец она прижала меня к дну, удерживая руки и ноги.

― Сдаёшься?

― Сдаюсь, ― выдохнул я. Капли с её волос падали мне на лицо. Улыбнувшись, она откинула непослушные пряди и, чмокнув меня в кончик носа, встала.

― Бегом греться, чего ты лежишь!

― Можно?

Войдя, я увидел накрытый стол со свечами у стены спальни. Разглядывая его, я почувствовал, как она запрыгнула мне на спину и крепко закрыла глаза ладошками.

― Угадай кто!

― Владычица Вселенной и моего сердца?

― Допустим.

Повернувшись, я тут же очутился в её объятьях, и нос уткнулся в мою шею. Боясь даже дышать, я осторожно погладил Киру по волосам, а потом, отстранив её, коснулся губами лба.

― Ты не простудилась? Может, это жар?

― Здесь никто не болеет, болезней просто не существует! ― нетерпеливо возразила она и потянула меня к столу.

Музыка давно стихла, все разошлись по домам, и в покои постучалась горничная:

― Мисс Кира, я могу быть свободна на сегодня?

― Конечно, я вполне со всем справлюсь.

― Вы же королева, как можно!

― Лиза, отдыхай! ― повысила Кира голос.

― Простите, госпожа. Спокойной ночи, мисс Кира, спокойной ночи, сэр Посланник!

И присев на прощание в реверансе, она выскользнула из комнаты.

― Наверняка побежала гулять с другом пекарем… Она ведь младше меня, а мораль здесь высока, непременно нужно знакомить молодого человека с обществом и родителями, вот и бегают к морю по ночам, чтобы не догадался никто.

― И никто не догадывается? ― спросил я, разливая вино по бокалам.

― Конечно, все давно в курсе. Но знают, что ничем аморальным они и не занимаются, просто сидят на камне и болтают целыми ночами. Даже за руки не держались ещё. Поэтому им прощают, как невинным детям.

― За что выпьем?

― За исполнение желаний.

― Вон дерево, из окна дотянуться можно, бери палочку да желай!

― А если я пожелаю, чтобы ты в меня влюбился без памяти, думал целыми днями да ходил бы хвостиком?

― Не исполнится.

― Почему же?

― Я и так это делаю, просто незаметно для тебя.

― Почему же ты прячешься?

― Мало кто любит, когда за ним следят. Когда ты узнала, что я общался с тобой, будучи Орлом, ты очень сердилась.

― Вовсе не потому я сердилась! А потому что ты промолчал об этом! Искренность ― главное.

― Хорошо, тогда и ты откройся. Почему ты сбегала трижды?

― Боялась.

― Меня?

― Боялась влюбиться. Боялась довериться. Боялась стать слабой и потерять независимость. Когда мы встречались с Женей, это было необременительно для меня, я приходила, когда хотела, и не появлялась неделями.

― А он?

― А он, как выяснилось, не только со мной встречался… После этого у меня совершенно пропало желание доверять людям.

― Мне ты можешь доверять. Я много в этой жизни навидался. Предавать никого не захочется после этого.

Я коснулся её руки, нервно сжимающей бокал. Она рассмеялась и выпила его залпом.

― Налей ещё!