Игры на свежем воздухе - Наталия Курсанина Страница 36

Фабис, как самый старший офицер гарнизона замка уже обговаривал с Улетовым структуру будущего ополчения. И, кажется, они спелись.

Теперь для меня был важен другой вопрос.

- Господин барон, - я постаралась, чтобы мой голос был ровным и почтительным, - можно мне видеть Рандира?

Барон на секунду задумался, будто речь шла о чем-то очень важном, но, в конце концов, сделал вид, что смиловался и разрешил.

Как я бежала вниз по ступенькам! Эльф едва поймал меня на очередном повороте, когда я с разгона едва не стала местным барельефом. Увидеть моего Рандира - что может быть главнее?!

Тюремный стражник нас проверил и потребовал сдать колюще-режущие предметы. Сдала. Тауэр остался снаружи, а я вступила под темные своды тюрьмы.

Темные своды - это я немного приукрасила. Коридор с закрытыми решетками нишами и двумя длинными узкими окнами в конце. Света и воздуха хватает. Камеры чистые, но пустые. То ли у барона нет преступников, то ли их уже нет. Стражник закрыл за мной внешнюю дверь и я осталась одна.

- Рандир! - я позвала тихо, а потом, устыдившись свой нерешительности, громко - Рандир!

В предпоследней камере замаячила фигура. Бегом к ней.

- Ран!

Я прильнула к решетке, пытаясь рассмотреть самого дорогого для меня человека.

- Ран… - прошептала я, касаясь его руки.

- Ника.

Вот и все сказано. Его голос, его руки, его глаза, смотрящие на меня с радостью и нежностью - каждую минуту я вспоминала о нем, а теперь просто стояла и смотрела.

- Как ты?

- Как ты?

Опять перебиваем друг друга? Как в тот наш первый серьезный разговор.

- Я нормально. - Говорю я и улыбаюсь. - Вот… замок в осаде… скоро будет… Орда.

- Я знаю. - Спокойно сообщает Рандир.

- Тауэр?

Он кивает. Как же иначе? Эльф же ему сразу докладывает что да как. Главное отойти подальше от Улетова.

- Улетов здесь. - Надо же что-то говорить, - а барон хоть и соглашается с моими предложениями, но делает это так, что все выходит через жопу. Не могу понять, он то ли специально так делает или тупо не понимает?

- Барон ведет свою игру даже там, где от нее никакой пользы.

Интересное замечание - надо на досуге подумать.

- Что он с тобой делал? - вот и задала вопрос, который меня беспокоит еще с момента нашего побега.

Рандир не отвечает, а просто берет мою руку и подносит к губам. Я вижу, как он исхудал и осунулся. Темные круги под глазами - это не фингалы, а запредельное изнеможение.

- Тебя что, не кормили?

- Всё позади… - целует пальцы Рандир. - Я рад тебя видеть! Это из-за меня ты чуть не погибла…

- Ерунда! Мне бы теперь тебя отсюда вытащить!

- Не волнуйся… - шепчет он и снова целует руку. - Теперь, когда ты рядом, мне ничего не страшно.

- Глупый! - Как же он не понимает, что его жизнь висит на волоске? - Я вытащу тебя!

- Ты меня с того света вытащила уже… - не понимаю, смеется он или серьезен, - что тебе тюрьма по сравнению со смертью?

- Не шути! - я выдергиваю руку.

- И не думал!

- Рандир… я… - очень хочется сказать что-то важное, но невольно вспоминаю зеленые шальные глаза наемника и замолкаю. Не могу я врать, а сказать правду… я даже не знаю, что же есть правдой!

Дверь со скрипом открывается, прерывая наше свидание. Неужели пора?

- Госпожа, вас ждут!

Чего это я понадобилась? Покидать Рандира не хочется. Так бы и осталась с ним здесь, в тюрьме - главное, чтобы рядом…

- Иди… - чуть заметно улыбается Рандир.

- Я приду еще!

- Ника! - ловит он меня уже на пороге, - принеси принадлежности для письма и бумагу - хочу написать барону.

- Хорошо.

Дверь за моей спиной закрывается, обрывая во мне горечь вины. Я так и не смогла сказать, что люблю его. Ничего, скажу в следующий раз.

На лестнице меня ждет Тишин. Как будто он решил стать моим вторым ангелом-хранителем! Вон уже и Тауэра подвинул. Эльф по своей привычке, в дела людей не вмешивается. Ему важна только я. Вернее не я, а то, что во мне. Но пока Дух Изначального живет в моем теле, то эльф будет его охранять денно и нощно. Телохранитель, блин!

- Ты не хочешь прогуляться на стену? - Тишин берет меня под локоток, не оставляя выбора.

- А у меня есть возможность отказаться? - обреченно спрашиваю я, и он лукаво подмигивает. Я поняла - выбора нет. Ну что ж - вперед за орденами…

Первые атаки отбили ополченцы во главе с наемниками. Фабис решил придержать своих солдат внутри замка. Атаковали ордынцы слабо, почти сразу откатываясь от стен, будто хотели проверить, есть ли защитники вообще. Но даже с тем, что защищать приходилось всего две из трех стен пригорода (третья выходила к реке и с той стороны атаку можно было не бояться), людей у нас было маловато. Ополчение выставило всего человек пятьсот. Вместе с солдатами, мужчин способных держать оружие еле-еле набралось тысяча. Насколько я помнила по военной истории, пропорции атакующих и обороняющихся должны быть где-то три к одному. Ордынцев же наблюдалось в пределах видимости около десяти тысяч. Если пойдет серьезная навала, то рано или поздно они замок возьмут. Иллюзий на этот счет у меня не было. Важно было не то, что мы все обречены, а то, сколько мы продержимся. Мир становился все более контрастным - черно-белым. Вот враги, вот свои.

К концу четвертых суток ордынцы пошли на штурм по-серьезному. Лестниц, благодаря рядом растущему лесу, хватало. Одна из стен, не выдержав двух суточного постоянного обстрела камнями из требушета, рухнула, похоронив под собой четверых не успевших уйти защитников. Бои еще день велись внутри пригорода, благодаря баррикадам и узким улочкам. Утром пятого дня вошедших в предместье ордынцев разбудили взрывы. Это Улетов сумел подорвать заранее заложенные заряды на площадях и основных улицах. На головы атакующим посыпался каменный дождь, а под ногами разверзлась земля. Благодаря этим взрывам и разрушениям мы получили почти день отдыха.

Ополченцы уже не роптали, как в начале, когда пришел приказ оставить пригород врагу. Наконец, и они научились ненавидеть и сражаться не по приказу, а вымещая гнев и месть за разрушенные дома и убитых друзей. Единственно, кто меня по-прежнему беспокоил - это барон. Не смотря на его внезапно проснувшийся полководческий талант, некоторые его приказы противоречили здравому смыслу настолько, что приходилось сдерживать в себе желание набить ему морду. Чего стоил только приказ удерживать ворота пригорода, когда была прорвана стена. Это стоило жизни еще шестидесяти защитникам, при том, что ворота удерживать было уже бесполезно. В один из дней барон закрылся у себя в комнате и не выходил целый день. У меня было чувство, что он просто испугался.