Черный вдовец - Ирина Успенская Страница 35

Около двери супруги Людвиг оглянулся – и встретился взглядом с двумя зелеными огоньками. Похоже, это кошка по имени Собака стучала когтями. Потому что сейчас, когда она остановилась, стало совсем тихо. И за дверью – тоже тишина.

Людвиг повернул ручку замка, чтобы заглянуть и проверить, не спит ли супруга. Замок послушно поддался, а Людвиг отметил про себя: она заперлась. Не учла только, что замки в этом доме годятся от кого угодно, только не от хозяина. И не от призраков. И от Рихарда тоже не помогают. Так что толку от них ноль без палочки.

Однако дверь не открылась, словно ей что-то помешало. Приложив к двери ладонь и прислушавшись к дому, Людвиг усмехнулся: кресло. Нежные, хрупкие девушки, если их перепугать или разозлить, могут не только кресло весом в три стоуна, но и мобиль на тормозах подвинуть.

На всякий случай Людвиг постучался. Мало ли, хрупкая девушка уже успокоилась и готова к разумному общению? Но за дверью затаились.

Ну и ладно. Раз не хочет разговаривать – не надо ломиться. А то еще, увидев законного супруга, канделябром запустит. Девушки – они такие девушки.

Беззвучно пожелав супруге спокойной ночи, Людвиг отправился к себе; кошка все так же шла следом, делая вид, что она тут просто так, сама по себе, прогуливается. Уже у своей двери Людвиг подмигнул портрету, наблюдающему за ним через старинный лорнет. Портрет подмигнул ему в ответ, мол, подумаешь, супруга! Мы, Бастельеро, и не с такими чудовищами справлялись.

– Мурр, – подтвердила кошка и скользнула вместе с Людвигом в дверь спальни.

Что ж, чудовище – то есть фрау Бастельеро – выйдет к завтраку, тогда они и поговорят. И наверняка все недоразумения прояснятся.

Виен, Астурия. Вилла «Альбатрос»

Рина

Утро началось с шишки на лбу. Во сне Ринка благополучно забыла о дневных приключениях и проснулась с привычным ощущением «опаздываю на лекцию». А потому также привычно попыталась скатиться с кровати и на ощупь влезть в тапки… Вот тут-то ее и подкарауливал в засаде коварный столик на изогнутых ножках. С мраморной столешницей.

Вот черт!

От боли Ринка не сразу сообразила, как умудрилась очутиться в пятизвездочном отеле, и явление рыжей девицы в крахмальном белом фартуке и белом же чепце с кружевами ничегошеньки ей не подсказало.

– Ох, мадам, да как же так! – всплеснула руками девица… И тут до Ринки дошло, что она знает ее имя. – Сейчас я вам примочку сделаю, сию секундочку! Ой, вы не вставайте, мадам, а то голова-то как закружится!

Магда унеслась, а Ринка прижалась ушибленным лбом все к той же мраморной столешнице – ничего больше холодного поблизости она не увидела – и прикрыла глаза. Смотреть при свете ясного астурийского утра на собственную герцогскую спальню не было никаких моральных сил, и отчаянно хотелось уснуть обратно, а потом проснуться дома. В Москве. Рядом с милым, добрым, заботливым Петечкой, который никогда бы себе не позволил покрываться чешуей, ронять взглядом люстры и держать дворецким вампира.

Ведь все это ей приснилось, правда же?!

Заботливые руки Магды, приложившие к ее лбу ледяной компресс, пахнущий какими-то незнакомыми травами и немножко камфарой, развеяли прекрасную иллюзию. А из ее болтовни стало понятно, что Ринка проспала не лекцию, а время завтрака, и потому герцог недоволен, а Рихард сегодня так на Магду смотрел, так смотрел…

– Ты замерзла? – перебила ее Ринка, заметив на девичьей шее толстый вязаный шарф.

– Не-а, но он такой колючий! Ни один вомпер не прокусит!

– Да чушь все это, – покачала головой Ринка и поморщилась. Ушибленная голова болела, а при воспоминании о вчерашнем и вовсе мутило.

– Может, и чушь, а береженого Единый бережет.

Спорить с ней Ринка не стала, а молча позволила сопроводить себя в туалетную комнату, подать полотенце, расчесать, одеть – и время от времени прислушивалась к потоку новостей. Что ж, в этом мире нет радио, но его вполне заменяет Магда. Правда, пока ничего особо интересного она не рассказала – так, домашние сплетни и немножко о привычках герцога.

– …каждое утро, прям как простолюдин какой. Вот не думала, что герцоги – и службу служат!

– А что, по-твоему, должны делать герцоги?

– Как что? На балах танцевать, за дамами ухаживать, по клубам ездить. Цветы покупать! К нам в лавку знаете сколько благородных господ захаживало? Этак небрежно закажут: супруге ирисов, а полюбовнице роз корзину, да еще актриске какой букет, да с записочкой. Ой, сколько я тех записочек понаписала! У меня почерк красивый, ровный, и грамоту знаю. Вот надо будет вам письмо написать, а вы мне и надиктуете!

В голосе Магды слышалась такая гордость, что Ринка была бы последней сволочью, если б не восхитилась и не пообещала непременно надиктовать. А заодно и спросила, где ж Магда училась грамоте.

– Так в школе при монастыре, дай Единый здоровья нашему королю! Матушка не хотела поначалу в школу-то меня отдавать, в хозяйстве рук не хватает, но бургомистр наш как прочитал на площади королевский указ, мол, кто детей учить станет, тому послабление в налогах выйдет, так все и повели. А тем, кто детей учить не стал, штрафы вышли. Я целых четыре года училась! И грамоте, и арифметике, и слову Божию, и пению, и травному делу… Ох, мадам! Что ж это я, совсем вас заболтала, а вы такая бледненькая сегодня. Болит, да?

– Уже нет, – с удивлением ответила Ринка: в самом деле, боль совсем прошла. И шишки не осталось, она проверила пальцами под компрессом.

– Ой, хорошо! Вам завтрак в будуаре или в столовой? А герцог велел, как вы будете одеты, выйти к нему в гостиную. Верно, чего сказать хочет важного.

Слушать, чего важного хочет сказать герцог, Ринка совершенно не желала. Но в гостиную решила пойти – это лучше, чем если супруг заявится к ней сюда.

Интересно, кто же все-таки приходил вечером?

Зябко передернув плечами, Ринка накинула поверх бежевого утреннего платья вышитую шаль и отправилась к супругу. Он нетерпеливо ходил по гостиной, хмуро заложив руки за спину и поглядывая на резные напольные часы с гирями. Весь в черном, только воротник сорочки белый. И совсем не похож на герцога, скорее на какого-нибудь статского советника.

– Доброго утра, дорогая. – Он дернул уголком рта, что должно было обозначать улыбку, и на этом с любезностями покончил. – Прошу прощения, что напугал вас вчера вечером. Тяжелый день. К сожалению, сегодня я не смогу уделить вам должного внимания до самого вечера, дела службы.

Ринка молча кивнула. Хотелось сказать, что она и не ожидала от него особого внимания, но не стала. Ни к чему усугублять.

– Я рад, что вы меня понимаете. Вам, наверное, захочется посмотреть город, купить что-нибудь. Сегодня я открою на ваше имя счет в Коронном Банке, а пока… – Он протянул Ринке бархатный мешочек с монетами. – Как вы помните, в вашем распоряжении весь дом, кроме моего кабинета и моей лаборатории. Для поездки в город возьмите второй мобиль и шофера. И прошу вас, сообщите Рихарду, куда именно вы направляетесь и когда планируете вернуться. Вы меня поняли?