Власть холодного железа - Патриция Бриггз Страница 35

— Знаешь, ты единственная так меня называешь — и только когда расчувствуешься, — прошептал он. — О чем ты думаешь?

Иногда Сэмюэль слишком умен и проницателен.

— Иди играй, Сэм, — я оттолкнула его. — Все будет в порядке.

Я надеялась, что говорю правду.

— Хорошо, — негромко согласился он и все уничтожил, самодовольно улыбнувшись Тиму. — Поговорим позже.

Обозначил свою территорию перед самцом-соперником.

Я с виноватой улыбкой повернулась к Тиму, но улыбка замерла, когда я увидела, что он смотрит так, будто его предали. Oh тут же скрыл это выражение, но я уже поняла.

Будь оно все проклято.

Я ведь ввязалась в беседу с определенной целью, но разговор заставил меня начисто забыть, чем я занимаюсь. Иначе я была бы осторожнее. Мне нечасто выпадает возможность достать свой диплом историка и стряхнуть с него пыль. Тем не менее мне следовало понять, что для Тима этот разговор значит гораздо больше, чем для меня.

Он считал, что я с ним флиртую, тогда как я просто развлекалась. Ас такими людьми, как Тим, неловкими и непривлекательными по большинству мерок, заигрывают нечасто. И они не знают, насколько серьезно это воспринимать.

Будь я красоткой, могла бы спохватиться скорее или была бы более осторожна — или Тим был бы больше настороже. Но моя смесь крови не дала таких результатов, как у Даррила, второго в стае после Адама: Даррил африканец по отцу и китаец по матери, а у меня смешались кровь англосаксов и кровь туземная, североамериканская. У меня лицо матери, и оно кажется странным при темной коже, унаследованной от отца.

Тим неглуп. Как все люди, которые не очень вписываются в окружение, он, должно быть, еще в школе понял, что если кто-то красивый уделяет тебе внимание, дело нечисто.

Я неплохо выгляжу, но я не красива. Я могу привести себя в порядок, но обычно не забочусь об этом. Сегодня у меня чистая одежда, но никакой косметики, и причесывалась я не слишком старательно, лишь бы волосы в лицо не лезли.

Должно быть совершенно ясно, что разговор мне нравится — до того, что я даже забыла о своей цели: собрать информацию о людях из «Светлого будущего».

Все это пронеслось у меня в голове за то время, которое потребовалось Тиму, чтобы убрать с лица выражение боли и гнева. Впрочем, все это неважно. Я по-прежнему не представляю себе, как выйти из положения, не обидев его — он этого не заслуживает.

И он мне нравится. Стоит ему преодолеть свои комплексы (на что потребовались и некоторые усилия с моей стороны), он становится забавным, умным и готов уступать мне без спора — особенно когда я считаю, что прав он. Это делает его лучше меня.

— Немного собственник? — сказал он. Голос звучал небрежно, но глаза оставались пустыми.

На столе лежал засохший кусочек сыра; я повертела его в пальцах.

— Обычно с ним комфортно, но мы слишком давно знакомы. Он понимает, когда мне хорошо. — Вот, подумала я, подачка твоему эго. — У меня с самого колледжа не было таких бесед.

Ведь я не могла объяснить ему, не смущая нас обоих, что не заигрывала с ним специально. Такое объяснение ближе всего к истине.

Он бледно улыбнулся, хотя до глаз улыбка не дошла.

— Большинство моих друзей не отличат де Труа от Мэлори.

— Я никогда не читала де Труа. — Вероятно, самый знаменитый из средневековых авторов, писавших об Артуре. — Я изучала средневековую Германию, а де Труа француз [39].

Он пожал плечами… потом покачал головой и глубоко вздохнул.

— Простите. Я не хотел выплескивать на вас свое дурное настроение. Вчера убили одного моего знакомого. Мы не были близки или что-нибудь, но… Никак не подумаешь, что человека могут так убить. Остин привел меня сюда, потому что считал, что нам обоим это не помешает.

— Вы знали охранника из резервации? — спросила я.

Теперь нужна осторожность. Не думаю, чтобы мои отношения с Зи стали общеизвестны, но и лгать не хочется. Не хочу обижать его больше, чем уже успела.

Он кивнул.

— Хоть он и был придурок, но такой смерти не заслуживал.

— Я слышала, взяли кого-то из малого народа. Считают, что он виноват. Ужасная история. Любого выбьет из колеи.

Он посмотрел мне в лицо, кивнул.

— Послушайте, — сказал он, — вероятно, мне нужно забрать Остина и уходить. Уже почти одиннадцать, а ему завтра к шести на работу. Но если вам интересно, мы с друзьями собираемся по средам вечером, в шесть. На этой неделе все необычно — раньше мы встречались у О'Доннелла. Мы говорим об истории и фольклоре. Думаю, вам понравится. — Он поколебался и торопливо добавил: — Это местное отделение общества «Светлое будущее».

Я откинулась на спинку.

— Ну, не знаю…

— Мы не громим бары. Ничего такого, — сказал он. — Просто разговариваем и пишем своим конгрессменам… — он неожиданно улыбнулся, и улыбка осветила его лицо, — а также конгрессменкам. Проводим исследования.

— Разве не странно? — спросила я. — Я хочу сказать, вы знаете валлийский и, совершенно очевидно, разбираетесь в фольклоре. А те из Общества, кого я знаю, обычно…

— Обычно любят малый народ, — закончил он деловым тоном. — Они едут в отпуск в Неваду, толкутся в барах для малого народа и платят проституткам из иных, чтобы те дали им ненадолго почувствовать себя не вполне людьми.

Я подняла брови.

— Жестокая характеристика.

— Они идиоты, — ответил он. — Читали когда-нибудь оригинал братьев Гримм? Малый народ — это вовсе не большеглазые добрые садовники и домовые, жертвующие собой ради детей, которых им поручили беречь. Они живут в лесу в пряничных домиках и поедают детей, которых заманивают к себе. Они завлекают корабли на скалы и топят уцелевших моряков.

«Вот и мой шанс, — подумала я. — Проверить эту группу, чтобы узнать что-нибудь полезное для Зи? Или ловко уклониться и не травмировать этого хрупкого — и знающего человека?

Зи мой друг, и он погибнет, если кто-нибудь что-нибудь не предпримет. Насколько мне известно, я единственная, кто в состоянии хоть что-то сделать».

— Это все сказки, — сказала я с необходимой толикой нерешительности.

— Библия тоже, — серьезно ответил он. — И любая из прочитанных вами исторических книг. Эти сказки передавались из уст в уста людьми, не умевшими ни читать, ни писать, в качестве предупреждения. Эти люди хотели, чтобы их дети поняли: малый народ опасен.

— Нет ни одного доказанного случая убийства или вообще причинения людям вреда малым народом, — сказала я, повторяя официальное утверждение. — Ни разу за все годы с тех пор, как они официально заявили о себе.