Милый мой Игнатиус - Олег Велесов Страница 35

Коридор привёл нас к фойе. На стене висел указатель: налево пойдёшь — к лифту придёшь, направо пойдёшь — к охране попадёшь, а прямо не ходи, потому что стена. Шучу, про прямо ничего не было, но всё остальное соответствовало действительности. Посмотрев направо, я увидел стеклянную витрину комнаты охраны, а за ней открытую лестничную площадку. Туда нам и предстояло попасть.

— Стойте здесь, — велел Соловей и мягко, почти по-кошачьи, двинулся вдоль стены к комнате охраны.

Как я уже успел убедиться, ограбление банка для Соловья и Коклюшки было не в новинку и, судя по их уверенным шагам, они совершали подобные деяния периодически и успешно. Коклюшка решала проблемы с электроникой, а Соловей действовал силой. Сила, как я имел возможность ощутить на себе, заключалась в свисте. Это была какая-то особая форма, ультразвуковая, которая влияла на мозг и прочие рецепторы, запросто исключая противника из схватки. При должной подготовке, подобная штука может быть на порядок эффективнее моего обреза, но было у неё два серьёзных изъяна. Во-первых, свист был исключительно направленного действия, и за границами диапазона мощь его резко снижалась, во-вторых, он получался короткий. В моём случае Соловью пришлось переводить дыхание, чем я не преминул воспользоваться для нанесения ответного удара.

— Слышь, свистун, — окликнул я бандита. Тот замер.

— Чего тебе?

— Я с тобой.

Он выругался, негромко, но матерно.

— Стой, где сказали!

— Их там трое, забыл? Если облажаешься, нас всех тут повяжут, — я распахнул куртку и продемонстрировал ему рукоять обреза. — А я прикрыть могу.

— Прикрыватель хренов, — Соловей снова выругался. — Тебя не для того взяли.

— А для чего?

— Чтобы потом… — он осёкся.

— Меч только новик из ячейки достать сможет, — быстро сказала Коклюшка.

— С чего вдруг? — удивился Дмитрий Анатольевич.

— А с того, что у Мораны первый уровень, и на ячейке её лежит заклятье Берегини. Ясно?

Жабоид кашлянул в кулак.

— Я о таком заклятье никогда раньше не слышал.

— Это потому что ты не-до-маг, ты о многих заклятьях никогда раньше не слышал.

Вот как… Что ж, вполне разумно. Ни жабоид, ни тем более я не могли похвастать познаниями в магии, поэтому нам пришлось дружно кивнуть. Соловей ткнул в меня пальцем, типа, стой, и я потерял желание его прикрывать. В конце концов, каждый человек кузнец своих ошибок. Хочется ему ещё раз получить по морде, пускай получает, а я со стороны понаблюдаю.

Соловей подкрался к окну, заглянул в него краем глаза, потом поднырнул и на карачках пробрался к двери. Собственно, мы все могли бы вот так на карачках один за другим прошлёпать мимо охраны, добраться до лестницы и спуститься в хранилище. Если, со слов Коклюшки, видео на камерах закольцовано и нас один бес не видно, то охрану валить смысла нет.

К сожалению, а может к счастью, утверждать не возьмусь, у Соловья были другие планы. Он встал возле двери, потрогал ручку и осторожно потянул её на себя. Я ждал скрипа — не дождался — вместо него фойе наполнилось стрекотом компьютеров и зудящим писком мониторов. Кто-то из охранников обернулся к двери, я услышал тревожный возглас: «Лёха, глянь!». Но глянуть Лёха вряд ли успел. Соловей свистнул, к писку мониторов прибавился звук упавших тел. Я насчитал только два шлепка, видимо, двое охранников стояли, а третий сидел.

Отголоски свиста долетели и до нас. Уши слегка придавило, как будто я нырнул в бассейн на глубину четырёх метров, в висках запульсировали вены, но этим воздействие на меня и ограничилось. Жабоид и Коклюшка отреагировали ярче. Дмитрий Анатольевич затрясся в ознобе и задышал часто, однако не повалился, как в прошлый раз, устоял, а Коклюшка выдохнула судорожно и тоже немного потряслась. На них, не смотря на расстояние, свист действовал сильнее, теперь понятно, почему прибежал прилизанный.

Не опасаясь, мы покинули коридор и подошли к сторожевому пункту. Я оказался прав. На полу лежали двое в чёрной форме, третий в виде обмякшего куля распластался на стуле возле консоли с мониторами.

— А чё они не двигаются? — спросил я. — Вроде трястись должны. Нет?

— Это же людины, — презрительно усмехнулась Коклюшка. — До утра они всяко не двинутся.

Четыре или пять дней назад, точно уже не помню, я сам был людином, и чувства солидарности с представителями своего бывшего рода ещё не утратил, поэтому слова этой девицы с мочалкой на голове мне показались обидными. Я промолчал, не ответил, но камешек в душе затаил.

Самая сложная часть пути оказалась пройденной. Хотя если считать сложным то, что было до этого момента, тогда дальше нас ждали водка, девки и Мальдивы, а меч из ячейки Мораны нам должна принести не иначе как сама директор банка. Подобная перспектива меня порадовала и я улыбнулся.

По лестнице мы спустились вниз на два пролёта и оказались в неком подобии заброшенной штольни: низкие давящие потолки, которые вот-вот упадут на плечи, воздух со вкусом плесени и пыли, ощущение потери. По бокам находились двери с номерами: «001 — 87», «88 — 163», «164–211» и так далее. Номера ячеек.

Соловей повернулся ко мне.

— Нам какой нужен?

— Девятьсот восемнадцать.

Дверь с этим номером оказалась последней. Коклюшка поколдовала с замком и открыла его безо всяких усилий, и ещё покосилась на меня, мол, я и не такое умею. В том, что она умеет и не такое, я не сомневался, но проверять её умения не хотел. Во-первых, могло прилететь от Соловья. То, что мне повезло один раз, не означало, что повезёт дважды. Соловей мирянин, витязь, опыт поединков у него большой. А во-вторых, я по-прежнему люблю Василису, и другие мне не нужны.

Массивные петли скрипнули, жабоид щёлкнул пальцами, зажёг свет, и я увидел помещение со сводчатым потолком и небольшим столиком посередине. Серо, мрачно. В кирпичную кладку стен были вмурованы ячейки, на крышке каждой крепился номерок. Коклюшка повела по ним пальцем и ткнула в один: наш. Соловей двинулся вперёд, жабоид наоборот отошёл на шаг назад, глаза загорелись красным. Коклюшка взялась за крышку.

— А как же заклятье Берегини? — спросил я.

— Ну открывай, — хмыкнула она, уступая мне место первооткрывателя.

Преисполненный важности, я потянул за ручку и вытянул ячейку целиком. Внутри было пусто.