Остановите Землю, я сойду - Альбина Уральская Страница 35

Правильно ли сделал я, заключив с ней сделку? Женщина без сердца. Опасна, коварна. Один плюс — Хамелеон заранее побеспокоился о своей безопасности и выжег её магию.

— И что за сделку вы заключили? — спросила Лера ледяным тоном.

Мурсулина демонстративно отпила из кружки, поставила её на стол. Глядя прямо в глаза Лере, обнажила свое запястье и продемонстрировала мою печать.

— Эта штука убьет меня, если я не буду выполнять условия клятвы. Любую просьбу по освобождению Ирагана твою или Ансира я должна исполнять с радостью, — и её губы тронула мерзкая усмешка. — Вам ничего не грозит пока магическая метка Ансира на мне.

Она вернула рукав на место, закрыв запястье, откинулась на спинку стула и снова взяла кружку в руки. Все остальное чаепитие проходило в гробовой тишине. Из всей компании один Демогон оставался счастливым в своем безумном неведении.

Где-то примерно через час мы всей компанией явились на корабль. Нас должны были арестовать, но моя печать на Кижане оказалась очень действенной штукой. Скрипя зубами от ярости, он расселил нас по каютам. Когда Демогона заселили вместе с Софой в одну комнату, она очень странно улыбнулась, и я понял, что друг мой пропал, попав в жернова гремлиновских страстей.

После долгих уговоров Мурсулине выделили небольшую каюту, но с условием, что она будет там закрыта снаружи и выходить сможет только с разрешения. Нам же с Лерой выделили по меркам космического корабля шикарную каюту для семейной пары и даже не ограничили передвижения.

— Спать будем по очереди, — сказал я, когда мы остались внутри комнаты наедине. — Кижан хоть и напуган моей печатью, но вполне способен напасть на спящих. Ты спишь первая, — мягко улыбнулся я и притянул её за талию к себе в объятия. Мои губы коснулись её губ, и в изучающем движении я скользнул по ним. Не удержался и смял их в нетерпеливом поцелуе, практически требуя от неё ответа. Лера прогнулась и прижалась ко мне, позволяя мне больше, чем поцелуй.

— Кхм, — прокашляли за моей спиной. Мы с Лерой замерли. Кто-то из нас забыл закрыть дверь изнутри и этот кто-то точно я. Оба осторожно повернули головы к вошедшему, продолжая обнимать друг друга. Лицо помощника Кижана было бордового цвета.

— Там в камере, — начал докладывать он не по уставу, — Хамелеон бушует и требует Мурсулину. Цепи с трудом его сдерживают.

Мы аккуратно расцепили наши объятия и встали рядышком друг с другом, как нашкодившие школьники.

— Мы не знаем, что делать. Корабль уже взлетел.

— Хорошо, я поговорю с ней, — осипшим голосом сказал я, поправляя на себе футболку. — Скажите ему, что она придет.

— Сейчас же доложу, — искренне обрадовался он и поспешил покинуть нашу обитель. Мы оба тяжело синхронно вздохнули, взялись за руки и направились выполнять неприятную миссию. Я как никогда понимал Хамелеона, драконы влюбляются всего лишь раз и отпускать свою женщину не способны. Легче умереть, чем потерять свою любовь.

Мурсулина долго не соглашалась. Только надавив на неё с помощью печати, удалось заставить её пойти на встречу с Хамелеоном. В камеру она вошла одна, таково было условие Хамелеона. Мы остались стоять за зеркалом, оставаясь молчаливыми наблюдателями трагедии, разыгрывающий в камере.

— Ты звал меня, — усмехнулась она, как обычно с пренебрежением в голосе и сложила руки на груди в замок, отставив ногу в сторону. Хамелеон прошёлся по ней тяжелым взглядом, явно пытаясь запомнить каждую деталь. Он шагнул к ней навстречу, но цепи, прикрепленные к рукам, ногам, поясу и на ошейник к горлу не дали ему приблизиться. Он с минуту поколебался и произнёс мрачным не предвещающим ничего хорошего тоном:

— Выходи за меня замуж.

На лице у Мурсулины промелькнуло удивление и тут же сменилось отвращением. Она скривила губы в презрении и отрицательно помотала головой.

— Ты же понимаешь, что я из кожи вылезу, но постараюсь добраться до тебя, — глаза Хамелеона вспыхнули нехорошим огнём.

— Я надеюсь, что ты сгниёшь в тюрьме, — не испугалась его угроз Мурсулина и размяла шею. Она нервничала и судя по тому, что драконица отступила на полшага к двери, ей очень хотелось покинуть камеру.

— Ты была и будешь моей, — продолжил давить на нее Хамелеон. — Стань моей женой ради своей собственной безопасности.

— Что ты мне сделаешь из тюрьмы? Пошлешь проклятье голубем? — отшила она его и нахально улыбнулась. Он опустил голову, немного помолчал и снова поднял на неё глаза. В них плескалась вселенская тоска.

— Прикоснись ко мне, — попросил он, трогательно разглядывая её. Просьба одновременно вызывала жалость и содержала в себе нотки приказа.

— Я буду сильно скучать по тебе, любовь моя, — продолжил психологическую атаку Хамелеон. Мурсулина нахмурилась и сжала кулачки. Она замерла и, очевидно, растерялась.

— Пожалуйста, — он почти умолял. Почти. Она сделал первый шаг в его сторону. Робкий. Хамелеон не разрывал с ней зрительный контакт, продолжая играть страдальца. Еще шаг, она остановилась и сделала шаг обратно.

— Я тебя больше не увижу, — бил он по больному. Она снова сделал шаг вперед. Никогда бы не подумал, что Мурсулина способна сострадать. Или она боится его?

— Откройте камеру, — потребовала Лера, когда Мурсулина шагнула снова, приближая себя к катастрофе.

— Надо продержать её там до прилёта, осталось полчаса. Корабль находится в гиперпрыжке, вся энергия уходит на это, — не согласился помощник Кижана. — Цепи не выдержат его ярости.

— Сейчас же, — прошипела Лера.

— Открывайте, — грозно потребовал я, с напряжением наблюдая за тем, как Мурсулина неуверенно поднимала руку, чтобы дотронуться ею до Хамелеона. Сам же Хамелеон, казалось, перестал дышать, уверенный в том, что он в очередной раз сломил её. Как только она коснется его, он с легкостью восстановить истинную связь между ними.

Все было как в плохом кино — электронный замок заело, на введенный код он отказывался реагировать. Лера в досаде пару раз пнула дверь. Мурсулина подняла руку и медленно, очень медленно показала Хамелеону средний палец, держа его вверх.

— Я надеюсь ты сдохнешь, — хладнокровно произнесла она.

Хамелеон побледнел. Они минуту молча смотрели друг на друга. Его крик ярости и боли слышали на всём корабле. Он метался в цепях, проклинал её, угрожал, обещал ей жестокую расправу, а она спокойно стояла напротив него и улыбалась своей мерзкой фирменной улыбкой. Той самой улыбкой, какой могла улыбаться только она.

Корабль дрогнул, говоря о том, что мы прибыли на Ираган, дверь камеры открылась.