Проклятие Василиска - Ольга Иванова Страница 35

Но ноги меня уже несли вперед. По коридору. К лестнице. Вниз…

Прохладный ночной воздух остудил разгоряченное лицо, но в следующую секунду из глаз все же хлынули слезы. Я со злостью стала вытирать их. Да что со мной такое? Веду себя как последняя трусиха! Размазня! Столько держалась, а тут… Это будто не я. Не я. Ведь можно было рассказать все, а там будь что будет! Ну выгнал бы меня ректор… Или же выдал отцу. Впрочем, он и так может меня выдать. Так от чего я бегу? И почему так сердце болит, будто вот-вот разорвется?

И эти слезы треклятые! Я все дальше убегала от Академии, на ходу размазывая соленую влагу по щекам. От слез уже щипало кожу, но я никак не могла успокоиться. Ненавижу! Отца. Стикса, чтоб его! Итана Мадейро тоже ненавижу. И себя.

В груди полыхнуло знакомым жаром, и я остановилась. Устремила взгляд вперед — и сердце тревожно сжалось. Я не заметила, как оказалась в саду. Прямо у старой арки.

— Иди к нам… — донес до меня чей-то далекий голос ветер. Трудно даже было понять, мужчине он принадлежит или женщине.

— Наконец-то… — шепнул другой голос. — Не бойся…

Страх вдруг пропал, словно его и не было никогда. Арка влекла к себе, и этой тяге было трудно противостоять. Я, медленно ступая, направилась к ней. Внутри все сильнее разгорался огонь, но я уже не обращала на него внимания. Арка… Больше всего хотелось прикоснуться к ней. Я протянула руку и осторожно погладила камень. Он оказался теплым, почти горячим. Странно для прохладной ночи… Я продолжала водить ладонью по шершавой поверхности, испытывая при этом странное благоговение. И почти не испугалась, когда на кончиках пальцев зажглось пламя. А следом на арочной дуге стали вспыхивать огненные картинки: плетение, цветы, птицы…

— Что это? — прошептала я, не в силах оторвать взгляда от этой красоты.

Пальцы по-прежнему пылали, ярче, плотнее. Я поднесла к глазам руку, наблюдая, как огонь, захватив всю кисть, разбегается дальше: к локтю, плечам, ключице… Со второй рукой происходило то же самое. А через несколько секунд пламя уже перешло на грудную клетку, спускается ниже, ниже, охватывая меня всю… Больно не было, ощущался лишь сильный жар. И голова… Она вдруг начала кружиться, и все вокруг заплясало в огненном хороводе.

— О боги… — зашептала я, уже не понимая, что происходит. Казалось, я сейчас разлечусь на кусочки.

— Тэра Гранд! — сквозь гул в ушах донесся голос ректора.

Из-за огненных плясок перед глазами я не могла его видеть, только произнесла одними губами:

— Помогите… — и потеряла сознание.

Не знаю, сколько я барахталась в раскаленной тьме, пытаясь из нее выбраться, но очнулась от воды, холодной до дрожи, в которую меня окунули с головой. Дыхание перехватило, и я закашляла. Приоткрыла глаза: теперь меня окружала вода, самая что ни есть реальная. И пейзаж знакомый, хоть и размыт ночной мглой. Озеро Исцеления? Следующим я заметила, что меня держат на руках. Скосила глаза и уперлась взглядом в мужской кадык и небритый подбородок. Тоже очень знакомый подбородок…

— Наконец-то, — протяжно выдохнул Итан Мадейро. — Как вы?

— Нормально… Уже нормально, — голос почему-то плохо слушался.

— Ничего не болит? Голова не кружится? Мы можем выходить из озера?

— Да, конечно… Все в порядке.

Ректор поудобнее перехватил меня и, развернувшись, побрел к берегу.

— Я, наверное, могу и сама идти, — неуверенно произнесла я. Находится на его руках было жутко неловко и волнительно, особенно после всего, что предшествовало этому моменту. Еще и мокрая вся. Впрочем, как и он…

— Не собираюсь это проверять, — ректор смотрел только вперед.

На берегу он бережно опустил меня на траву, сам сел рядом. С нас обоих ручьем стекала вода, а одежда липла к телу. Мои волосы тоже намокли и теперь выглядели как тающие сосульки.

— Спасибо… Что помогли, — пробормотала я, выжимая из них воду. На ректора я и вовсе страшилась смотреть. — Как вы там оказались? — Искал вас, — ответил он, срывая травинку. — Мы ведь не закончили разговор. И нашел вас в саду… Вы были охвачены огнем, но, как вижу, не пострадали. Что это было, тэра Гранд? Очередной ваш секрет? — Хотела бы я, чтобы это было не так, — сказала я тихо. — Сама не понимаю, что происходит… Это началось, когда я приехала сюда, на остров.

— Что именно? — я чувствовала, что ректор внимательно глядит на меня, сама же по-прежнему боялась поднять на него взгляд.

— Вначале это был просто жар в груди. Будто внутри меня горит огонь, — я провела ладонью по лицу. — Я тогда как раз гуляла с Дейдарком… То есть, с тэром Риддом по саду. Второй раз это произошло, когда я была с вами. Помните, тогда еще ваш племянник приехал? Но этот жар был уже сильнее, а после… На моих руках появилось пламя. Я надеялась, что мне показалось. Потом нечто подобное повторялось еще несколько раз… А вот сегодня… Я случайно оказалась около этой заброшенной арки… Она тоже будто зажглась…

— Арка зажглась? — уточнил ректор, будто не веря.

— На ней появились огоньки, узоры… — попыталась объяснить я. — А затем пламя охватило меня саму… Мне стало нехорошо, закружилась голова… Впрочем, это вы уже видели сами.

— У вас в роду кто-то обладал магией огня? — спросил Итан Модейро, задумчиво потирая подбородок. — Возможно, это стихия пробуждается так… Запоздало, конечно, но все же…

— Я не знаю, — пожала я плечами и тоже сорвала травинку. — Не знаю, были ли у меня в роду огненные магии.

— Не знаете? А ваш отец…

— Он мне не отец, — мой голос прозвучал совсем тихо. — Филипп Гранд не мой родной отец. Я приемная. Гранды меня взяли из приюта совсем маленькой. Я даже не помню своих родителей. Кто они были, кем… Я вообще не очень сильная магичка, пользуюсь только бытовой магией и то посредственно. Я всегда была уверена, что мои настоящие родители тоже не обладали особой силой. Мне приходилось учиться в разы усерднее, чтобы не позорить фамилию Грандов. И факультет поэтому выбрала далекий от практического применения магии.

— Не позорить фамилию? — ректор зацепился именно за ту фразу, о которой, сказав, я сразу пожалела.

— Не так выразилась, — поспешила исправить я. — Мне хотелось их отблагодарить за заботу… Особенно маму, которая любила меня как родную. Она умерла, когда мне было десять…

— А что ж отец? Он вас не так любит? — вопрос прозвучал странно и будто с подвохом, и задел меня за живое.

— Он… — я замялась. — Он более жесткий человек… Неэмоциональный.

Я вспомнила гнев отца из-за каждой мелочи и невольно обхватила себя за плечи, внутренне сжимаясь.

— Жесткий или жестокий? — Итан Модейро будто читал мои мысли.

— Какая разница? — я занервничала, понимая, что ступила на тонкий лед. — Какой уж есть…

— Почему вас ищет отец? И как вы оказались в Академии? — ректор был настойчив. — Признавайтесь, тэра Гранд. Я не отпущу вас, пока вы мне не расскажете, — его рука в перчатке внезапно накрыла мою, крепко сжав. И это не был жест утешения, а знак того, что он тверд в своих намерениях и готов воплотить эту угрозу в жизнь.