Нефрит - Елена Синякова Страница 35

Впервые в жизни я не знала, хочу ли я его сначала обнять или запинать его упругий зад до состоянии спелой сливы по цвету, чтобы больше он не творил ничего подобного Супермен хренов!!

— Убью тебя!! — всхлипнула я громко, чувствуя, как его жар опалили меня буквально со всех сторон, когда Рит кинулся вперед, поднимая на руки, словно маленького ребенка и прижимая к своей огромной мощной груди, на которой я просто повисла, как мелкая мартышка, овивая его стройный торс ногами, и широченные плечи — руками, — Сама убью тебя и скормлю медведям, если ты еще раз вытворишь такое!

Он укачивал меня, словно маленькую, что-то шепча о том, что он со всем согласен и поглаживая своими большими горячими ладонями, что согревали меня, защищая от холода и всего этого огромного темного леса, в котором теперь было совершенно не страшно, и было так хорошо, уютно и спокойно ощущать, как под моей мокрой от слез щекой, прижатой к горячей мощной груди, стучит размеренно его сердце, словно убаюкивая меня своими размеренными ударами.

Я даже не сразу поняла, что Рит шел вперед, практически не улавливая его движений и погрузившись в негу, немного подрагивая от слез и глядя на свои дрожащие от нервов пальцы, лежащие на его идеальной гладкой коже, краем глаза замечая, как мимо нас проплывают могучие темные деревья, устремляясь куда-то за спину этого огромного мужчины.

— А это что за конкурс самодеятельности? — хохотнул Рит, когда голоса орущих до посинения мужчин раздался совсем близко, а я смогла лишь дернуть плечом не в силах пока собраться со всеми мыслями и объяснить популярно теорию защиты от зверей:

-.. для медведей…

— Ждете, что они выйдут подпевать с баяном и балалайками? — рассмеялся он своим красивым, необыкновенным голосом, чуть запрокидывая голову и просто перешагивая через кусты снова на съемочную поляну на которой разлилась тишина, а затем радостные вопли, смех и аплодисменты, отчего хотелось просто закатить глаза.

Думаю, что я бы так и сделала, если бы эта ситуация не измотала меня настолько, что не было сил даже просто помахать руками, прося о тишине и покое.

И меньше всего я хотела сейчас думать о том, что продолжаю висеть на спокойно вышагивающем Рите, отчего на нас снова все пялятся, едва не сворачивая свои спасенные шеи.

К черту всех!

Я хотела просто забраться на заднее сиденье, свернуться калачиком и уснуть крепким сном, слыша, как Рит снова приглушенно рассмеялся, с явным задором и интересом рассматривая полный погром на поляне, с полыхающим костром и разбросанной везде дизайнерской одеждой, когда он сокрушенно покачал головой:

— Вот так на пять минут вас оставишь, и уже пропустил все веселье! А это что? — кивнул он на привязанного к дереву костюмера, обмотанного каким-то цветастыми штанами вместо веревок с кляпом во рту и безумно выпученными глазами, — В жертву собирались приносить?

— …ага, что-то вроде этого, — устало кивнула я, чувствуя, как Рит опускает меня ближе к земле, не ставя на ноги и осторожно усаживая на заднее сиденье одной из машин, двери в которой были распахнуты настежь, чтобы самому сесть на корточки передо мной, заглядывая в глаза пристально и явно пытаясь извиниться.

Виноват!

Еще как виноват, если я наутро обнаружу у себя седую прядку волос на затылке!

Не говоря ни слова. Рит подался вперед, обхватывая меня своими крепкими руками за бедра и неожиданно положив голову на мои колени.

— Голова… — всхлипнула я, пока мои руки все еще продолжали трястись. даже если теперь я перебирала пальцами его шикарные волосы, которые были такими шелковистыми и жесткими одновременно, — красивая большая голова…туда бы мозгов побольше — цены бы ей не было!..

Мужчина приглушенно рассмеялся, потеревшись щекой о мои колени, словно был огромной кошкой, которая таким образом выражала свое глубокое сожаление за то, что он натворил.

— Когда ты узнаешь меня лучше, ты поймешь, что не стоит так бояться, Кудряшка.

— Когда я узнаю вас лучше, то психбольница станет мне домом родным! — фыркнула я, снова слыша его смех и горячее дыхание на своих ногах.

— Именно по этой причине мы никуда не торопимся и бережем твои драгоценные нервы.

— Это вы-то бережете?!

Рит ничего не ответил, но было ощущение, что в эту секунду он поморщился.

— Мистер Рит, — к нам подошел один из представителей второй стороны еле шевеля языком от еще не отступившего шока и бледнее выпавшего снега, — Мы можем продолжить съемку?…

— Без проблем. Если все пришли в себя, то я готов, — усмехнулся Рит, укрывая мои колени пледом и вытягиваясь во весь свой громадный рост возвышаясь над парнем, которого продолжало шатать от страха, улыбнувшись широко и лукаво, когда тот кивнул на вопящего в кляп костюмера:

— …отвязать его?

— Зачем? Пусть болтается! — рассмеялся Рит, подмигивая окосевшему от шока парню.

Вот только какая там дальнейшая фотосессия, если практически все вещи были безвозвратно испорчены, а девушки модели впали в такой шок и истерику. что забрикадировались внутри вагончика, начиная оглушительно визжать на любые попытки даже просто открыть дверь.

К такому, что было сегодня, их явно не готовили и едва ли они думали о совранных контрактах и не заработанных деньгах. когда в этих красивых и ветреных головах отныне были только медведи, прячущиеся в каждых кустах округи.

И даже куратор съемок уже теперь ничем не мог помочь, чтобы исправить эту ситуацию.

Еще бы!

С вывихнутой то челюстью!

Рит вообщем-то особо и не настаивал на присутствии в кадре своих припадочных коллег, в очередной раз доказывая, что он супер профессионал и готов улыбаться и позировать даже в шелковой рубашке, на морозе. на краю обрыва, удивляя даже местных мишек своей стойкостью и морозоустойчивостью.

Радовало только то, что свою часть работы он выполнил на ура и лично к нашей фирме никаких претензий быть не могло…

…Ну, если что только за припадочного костюмера, которого так никто и не отвязал.

… Гору испорченной дизайнерской одежды.

..И опухшую челюсть куратора, которая теперь не двигалась, когда опухоль так разрослась по его миловидному лицу, что даже левый глаз стало его видно.

Впрочем, меня это все уже мало волновало.

Забравшись на заднее сиденье нашей машины и завернувшись по самый нос в теплый плед, я больше не пыталась никуда встревать, постепенно успокаиваясь и погружаясь в глубокий сон, позабыв о работе и том, что мне нужно было еще разок разобраться с куратором и его вывихнутой челюстью, даже если он не мог говорить.

Слушать то мог!

А мне было, что ему сказать однозначно!

Но я забыла обо всем, когда уснула, свернувшись под пледом в позе зародыша папоротника и не видя снов, смутно ощущая, что меня иногда раскачивает, словно я была в люльке, отчего хотелось спать лишь еще сильнее, когда веки никак не хотели подниматься, а мозг выползи из липкой, но такой блаженной пелены полной и совершенной расслабленности.