Капитан. Граф Сантаренский - Александр Чернобровкин Страница 34

Мои рыцари уже вернулись к месту побоища, остановились перед спешенными рыцарями. Охотники превратились в пойманных зайцев. В живых остались девятеро. Двое, видимо, не поняли намеки моих лучников, за что и поплатились. Пленные смотрели, как мои сержанты добивают раненых королевских. Синие сюрко с белой «розой ветров» объяснили рыцарям, кому они попались, поэтому не удивились, увидев меня.

— Предупреждал нас граф Вильгельм… — тяжело вздохнув, произнес один из них, лет тридцати семи, с грубым, но приятным лицом, который придерживал правой рукой левую. Наверное, подвернул или сломал ее во время падения.

— Слушаться надо старших, Осберн, — сказал ему кастелян моего замка, снимая шлем и вытирая тыльной стороной ладони вспотевший лоб. Тибо Кривой, по моему глубокому убеждению, знал всех рыцарей по обе стороны пролива Ла-Манш.

— Теперь уже поздно, Тибо, — сказал Осберн и продолжил таким тоном, будто всего несколько минут назад и не собирался убить Кривого: — Давненько тебя не видел. Где ты сейчас?

— Служу кастеляном у графа, — кивнул на меня Тибо Кривой.

— Повезло тебе! — искренне произнес Осберн.

— Есть среди них знатные или богатые? — спросил я Тибо.

— Нет, — внимательно посмотрев на пленных, ответил он. — Двое — люди Вильгельма Ипрского, а остальные — кто наймет, тому и служат.

— Отведите их в лагерь, — приказал я.

Мои люди обыскали рыцарей, забрали шлемы, кольчуги и оружие и повели к тому месту, где стояли наши кибитки и паслись лошади. Остальные поснимали седла с убитых жеребцов, раздели убитых сержантов и отволокли трупы на середину долины. Пусть враги думают, что сражение было именно там и что нас было много: для полного разгрома на открытом месте требуется большой отряд.

У убитых лошадей вырезали самые лучшие куски мяса и начали варить в котлах на кострах или запекать на углях. Технология запекания ничем не отличалась от приготовления шашлыка или барбекю. Разве что мясо предварительно не замачивали в соусе. Но даргинцы мне говорили, что самый хороший шашлык получается из мяса только что зарезанного барашка, еще теплого. Валлийцы отрезали тонкий кусок конины, насаживали его на прут, с которого перед этим обдирали кору, и вертели над углями. Прутья брали не от всякого дерева или куста. Я предпочел вареное мясо. Конина — это не баранина, жестковата после запекания. Зато мои сержанты уминали ее за обе щеки, как в вареном виде, так и в печеном. Многие, благодаря военным походам, приподнялись в материальном плане, но все равно мясо едят редко. В основном питаются рыбой. Пленные тоже поели с аппетитом. Наверное, тешили себя мыслью, что не каждому рыцарю удается съесть свою лошадь. Когда я заканчивал обед, прискакал дозорный и сообщил, что в долине появилась армия короля Стефана.

Голова колонны остановилась перед трупами. Солдаты разбрелись влево и вправо, рассматривая голые трупы, может быть, выискивая знакомых или родственников, но вперед никто не шел. Появился какой-то командир, окруженный рыцарями, но не барон, потому что баннер на копье был треугольный, что-то приказал, показывая в нашу сторону. Десятка два сержантов неторопливо поскакали по дороге на северо-запад. Мои лучники подпустили их метров на сто, а затем довольно быстро расстреляли из луков. Из леса выбежали несколько человек, поймали лошадей и собрали оружие и доспехи убитых. Никто им не мешал, хотя до головной колоны королевских войск было от силы метров восемьсот. Видимо, решили, что их заманивают в засаду. Я, к тому же, посоветовал своим воинам время от времени выходить в долину поодиночке и группами, демонстрируя, что нас в лесу прячется много.

Противоположная часть долины наполнялась королевскими войсками. Они доходили до трупов людей и лошадей и оттуда растекались в стороны. Появился и король в сопровождении свиты из графов и менее знатных рыцарей. Стефану доложили об убитых, о засевших в лесу лучниках. По приказу короля армия начала разворачиваться для битвы: пехота построилась в центре, на левом фланге — сотен пять рыцарей и примерно столько же сержантов, а на правом, в том числе и на дороге, — король с остальными полутора тысячами рыцарей. Они решили, что принцы Генрихи собираются дать здесь сражение.

Именно в этот момент и выскакал я по дороге в долину. Безоружный и без доспехов. Впереди следовал оруженосец Николас с моей хоругвью, а за мной — безоружные рыцари Умфра и Джон. Мы не спеша скакали по грунтовой дороге, утоптанной несколькими сотнями конных и пеших воинов. Мой белый арабский жеребец скакал иноходью, гордо вскидывая голову с длинной гривой. Тысячи солдат смотрели на него с восхищением и завистью. Такой скакун стоил столько же, сколько вместе хороший боевой жеребец, вьючная лошадь и полный доспех и оружие для рыцаря.

Король Стефан в высоком и местами позолоченном шлеме с плюмажем из трех черных, укороченных, страусиных перьев, алом плаще, подбитом горностаями и надетом поверх бригантины с бордовым матерчатым покрытием, сидел на крупном вороном жеребце, который норовил укусить стоявшего слева гнедого с белыми пятнами на лбу и груди, такого же крупного. На гнедом жеребце сидел Евстахий Блуаский, старший сын короля. Ему девятнадцать лет, похож на отца, только лицо понадменнее и более, что ли, королевское, чем у отца. На голове юноши был такой же шлем с позолотой и плюмажем из черных страусиных перьев, плащ тоже алый и подбитый горностаями, только укороченный, наподобие тех, что носят анжуйцы. Как сказали бы рекламщики в двадцать первом веке, новое поколение выбирает короче. Слово «короче» поместили бы строкой ниже. Справа от короля занимал место Вильгельм Ипрский, граф Кентский. Шлем на нем был с серебряными вставками и без плюмажа, а плащ черный и длинный. Восседал он на темно-гнедом жеребце. Смотрел он на меня, прищурив глаза, как делают близорукие без очков. Этот предмет для улучшения зрения пока не придумали. Видел, как бенедиктинский монах пользовался большой лупой, но только для разглядывания текста на пергаменте. Дальше от короля разместились Конан, граф Ричмондский, сын умершего Алана Чёрного, Вильгельм, граф Омальский и Йоркский, Гилберт де Ганд, граф Линкольнский, Симон де Санлис, граф Нортгемптонский, и менее знатные бароны. Мое прибытие их явно заинтриговало. Судя по ухмылкам на лицах некоторых, не самых умных, предполагали переговоры о перемирии.

— Приветствую высокое общество! — поздоровался я. — Рад видеть вас всех в добром здравии!

— И мы рады видеть тебя живым и здоровым! — ответил за всех король Стефан. — Ходили слухи, что ты погиб в Крестовом походе.

— Жаль, что я не знал этот слух раньше! — весело ответил я.

Король и его сын улыбнулись. Остальные не сочли нужным даже подыграть им.

— С каким предложением ты прибыл? — сразу взял быка за рога король Стефан.

— К нам в плен попали девять твоих рыцарей, — ответил я. — Двоих захватил я, поэтому готов обменять их на два года щитовых денег за полученные от тебя маноры. За остальных хотят наличные, по десять фунтов серебра за рыцаря.

Вообще-то рыцарь сам должен выкупать себя. Но у безземельных рыцарей, за редким исключением, нет таких денег. Поэтому богатые сеньоры иногда выкупают их, чтобы привлечь в свои ряды побольше рыцарей.