Хранители скрытых путей. Огненный Герцог - Джоэл Розенберг Страница 34

— Херольф позволил нам отправиться в деревню, чтобы найти сапожника и добыть для вас какую-нибудь обувь.

— Спасибо, — произнесла Мэгги одними губами.

— Спасибо большое, Торри, — сказала мать. Отец отвел глаза в сторону.

Стражами оказались два Сына в волчьем облике и две суки — в человеческом.

— Торри, будь осторожен, — проговорил отец. — Я… слегка беспокоюсь. — И он еле заметно подмигнул.

Лицо Торри сохранило спокойное, невозмутимое выражение. Слово «легкий» или его берсмальский эквивалент, посфе, служило сигналом для побега. Сейчас отец употребил не совсем то слово, однако пауза перед «слегка» и подмигивание означали, что это сделано не случайно.

Озноб волной прошел по спине Торри; он с трудом сдержал дрожь. Отец не был трусом, он всего лишь притворялся. Пусть Сыны думают, что запугали его, — тогда они утратят бдительность. Так что когда отец, положив руку на плечо сыну, привлек его к себе и обнял со словами «Будь осторожен», Торри ничуть не удивился, что свободная рука отца расстегнула ему пуговицу на животе и быстро просунула под рубашку нечто напоминающее пару небольших ножен.

Торри оттолкнул отца и выпрямился, якобы с презрительным видом, но в основном для того, чтобы не было видно, что рубашка расстегнута:

— Как-нибудь обойдусь без советов того, кто трясется перед Сынами!

Конвоиры Торри зафыркали. Одна из сук повернулась к другой и что-то негромко ей сказала.

— Ничего, мы быстро, — добавил Торри, словно обращаясь к Сынам.

Отец еле заметно кивнул: если бы Торри не следил за ним, он бы ничего не увидел.

Селение называлось Деревня у Мерова Леса. Не очень-то оригинальное название, с учетом того, что поселок стоял на росчисти у границы охотничьих владений маркграфа Мера, но с какой стати ожидать от жителей Вандескарда особенной оригинальности?

Мать, Торри и Мэгги первыми вошли в темную сырую каморку, за ними последовали двое стражей.

Здесь не было видно других дверей, если только дверной проем не скрывался за гобеленом, висевшим на задней стене. Гобелен, однако, был великолепен: высокий узкий водопад в лесу, низвергавшийся на зеленый луг, причем его подножие и вершина скрывались в облаке водяной пыли. Очень, очень мило.

Остальные стены были изрыты ячейками, где хранились обрезки кожи, куски дерева и крохотные металлические кружки, предположительно — ушки, в которые продевают шнурки. Над обшарпанным рабочим столом, стоявшим под окошком с раскрашенным стеклом, находилась полка, где лежали разнообразного вида инструменты. Некоторые из них — ножи по большей части — Торри идентифицировал без проблем, о назначении других он и понятия не имел.

— Эхр… — заворчала главная из сук. Многозначительно посмотрела на полку с инструментами, затем протянула длинную волосатую руку и сцапала нечто, напоминающее скальпель на черенке длиной в фут. — Ну давай, если хочешь. Почикай меня как следует, а потом устрой побег, поглядим, что тогда будет с тобой и с твоими.

— Нет, — ответил Торри, сглатывая.

Мать на мгновение поджала губы, затем покачала головой. Мэгги продолжала смотреть в пространство.

Раздалось позвякивание, больше похожее на стук стеклянных бусин, нежели на звон колокольчиков, и цверг — нет, вестри, напомнил Торри сам себе — прошел сквозь водопад, который состоял, как теперь было видно, из тысяч отдельных раскрашенных нитей, свисавших с дверной рамы.

— Биндур, к вашим ушлугам, — невнятно произнес цверг на берсмале; шепелявость делала его речь еще менее разборчивой. Он перевел взгляд с Торри сначала на женщин, затем — на Сынов и слегка пожал плечами, как будто говоря «Не мое это дело». — Благородные гошпода и дамы нуждаются в моих ушлугах?

Отличное начало: сука повернулась к Биндуру, а Сын в волчьем обличье опустил здоровущую морду и стал обнюхивать ножки столов, словно собирался их пометить.

Но момент пришел и ушел. Торри объяснил сапожнику, что им нужны хорошие туфли или башмаки для женщин. При этом он крутил в пальцах крюггерранд, словно демонстрируя свою платежеспособность.

Вскоре Мэгги уже сидела на скамье, скинув тапочку. Цверг, сняв со стены размеченную деревянную дощечку, встал рядом с Мэгги на колени и, поставив ее ножку на дощечку, сделал несколько пометок мелом. Потом он снял мерку с матери Торри.

Затем кивнул.

— Я могу приготовить обувь жавтра, ешли угодно. — Цверг потер руки. — Теперь нам шледует договориться о цене.

Торри снова извлек на свет божий золотую монету.

— Обувь нужна нам сейчас, а это — плата за работу. Без сдачи.

Цверг слегка склонил набок массивную голову.

— Что ж, я могу быштренько переделать две пары, которые шил, жнаете ли, на продажу, но их цену…

Торри поднял крюггерранд повыше.

— …но их цену ваше жолото покроет беш труда, юный гошподин. Пришядьте же, шадитешь, дело минутное.

Даже в таких малоприятных обстоятельствах Торри с удовольствием наблюдал за работой умельца. Всего за несколько минут цверг, притащив две пары ботинок, небольшим остроконечным ножом распорол шов, соединявший подошву с верхом; затем обрезал каждую подошву, в одном случае просто сузив ее, а во втором — сузив и укоротив.

Это заняло всего лишь несколько мгновений, но Сыны начали проявлять нетерпение.

— Нас еще ждет долгий путь сегодня, — сказала сука, — Херольф щедро распоряжается нашим временем, но и его щедрость имеет предел.

Торри встал на колени перед Мэгги и проверил шнуровку на ботинках, которые были высотой по середину икры.

— Тебе придется затягивать их потуже, — произнес он, сжав ее запястья и слегка потянув Мэгги к себе. — Теперь по моему слову, — спокойно проговорил он, незаметно вложив нож ей в руку, — ты берешь и изо всех сил тянешь, поняла?

Отец, наверное, предназначил второй нож матери, но в отличие от нее Мэгги была фехтовальщицей, и хотя шпаг отец не мог им передать, в этой ситуации ножи заменяли их в той же мере, в какой Мэгги годилась на роль фехтовальщика, дерущегося на ножах.

Странно: Торри казалось, будто именно ради этого он появился на свет и учился все эти годы.

Юноша вынул оставшийся нож из ножен и большим пальцем прижал рукоять к ладони — так, чтобы лезвие лежало вдоль руки.

— Смотри-ка. — Он махнул кистью, в которой зажал нож, а когда сука повернулась вслед за его рукой, перевернул нож и, ударив снизу, располосовал ей брюхо.

Из ее рта сначала вырвался лай, а затем завывание, перешедшее в булькающий стон.

Торри не медлил. Он уже бросился на стоявшего рядом с ней Сына в волчьем обличье и, нырнув, чтобы избежать удара когтистыми лапами, воткнул тому нож между ребер. Плоть подалась легко, слишком легко, как будто это было желе, а не крепкие мышцы под жесткой шкурой.