Врата Галактики - Михаил Ахманов Страница 34

Члену семейной группы лоона эо ни в чем не откажет… луну достанет с неба… – вспомнились Марку слова Бранича. Внезапно он понял, что они с Хийаром – в равной позиции: Марк Вальдес с каплей чуждой крови и странным даром, пришедшим по наследству, и его инопланетный брат, чей родитель был человеком Земли. Оба в какой-то степени изгои… Наверняка, подумал Марк, рини труднее, чем ему: у него была Майя, была Ксения, были предки и потомки, а Хийар – единственный в своем племени, редкий уникум, лоона эо с человеческой психикой. Пусть не в полной мере, но все же, все же… Все же не такой, как его соплеменники, – и он, Марк, не такой, не совсем человек… Эта инаковость объединяла их столь же прочно, как братские узы и память об отце.

Он хотел сказать, что тоже счастлив, что не забудет Хийара и когда-нибудь, через двадцать, тридцать или сорок лет, поведает дочери о нем как о самой драгоценной из фамильных тайн, но тут в небе над садом раскрылось окно, полное серебряного света.

– Лло’олл, – молвил Анат. – Первый просит Хозяина и Судью проследовать в рубку. Он сказал, что вас ожидает великолепное зрелище, столь же прекрасное, как луна Куллата.

* * *

Нет, эта завеса не походила на зеркало или луну Куллата – скорее на гигантский водопад из миллионов серебристых струек. Он висел в окружающем корабль мраке, и чудилось, что воды его неподвижны, заморожены вселенским холодом, но в то же время текут, струятся от периферии к центру, исчезая там словно в колодце без дна. Формой водопад напоминал дисковидное тело с нечеткими краями, причем вообразить его размеры никак не удавалось; возможно, он был величиной с планету, возможно, с космическую станцию, что плавала над кольцами Сатурна, но не исключалось, что все это – иллюзия, что серебристый диск увеличен экраном, и его истинный диаметр не больше суповой тарелки. Так ли, иначе, но мнимая или реальная игра струй и света на поверхности этого миража не отпускала взгляд, притягивала его, точно источник странной необоримой силы. И Марк смотрел, смотрел как зачарованный.

– Опасное зрелище, – послышалось за его спиной. – Опасное для тебя, рини. Такой же эффект, как у предметов, которые вы называете гипноглифами. [49]

– Можно отключить экран, но мы будем здесь немногие мгновения, – послышался голос Первого Регистратора. – Ничего плохого с Судьей не случится.

– Но там, в Бездне, о которой ты рассказывал, там повсюду Зеркала… Это опасно для него?

– Не думаю, Хозяин. По тем Зеркалам всегда скользят картины. Гипнотическое воздействие исключено.

– Надеюсь. А сейчас я хочу, чтобы вы с Анатом поспешили. У людей такая хрупкая психика…

Звуки долетали до Марка, но смысл слов был непонятен. Что-то мешало сложить их в цепочки фраз, сообразить, о чем беседует Первый с Хийаром, вслушаться в их голоса с тем вниманием, какого требовали эти загадочные речи. Опасность… Бездна… Зеркала… Картины… Слова проносились мимо, не порождая никаких ассоциаций. Он смотрел. Даже ментальные импульсы, что шли от Хийара, не будили в сознании ровным счетом ничего.

– Приближаемся. Не нужно маневрировать, Анат, устье само нас затянет.

– Где мы окажемся, Первый? В Лимбе или все-таки в нашей Галактике?

– Мы уже не там и не тут, Хозяин. Эти ходы проложены через…

Незнакомое слово – долгое, певучее. Оно тоже не задержалось в памяти Марка.

Серебряный водопад надвигался, разгоняя тьму, оттесняя ее к краям экрана. Казалось, что струйки бегут все быстрее, все стремительнее – или то был эффект движения?.. Темная полоса, окаймлявшая диск, исчезла, и теперь он больше походил на огромную планету, затянутую покровом туч; корабль падал на нее целую вечность и никак не мог упасть.

– Достигли точки отражения. Сейчас…

Время остановилось. Не так, как в Лимбе, где его отсутствие угнетало разум, заставляя испытывать неудобство и смутную тревогу. Здесь время будто замерло на ничтожный миг и снова принялось отсчитывать секунды, те полновесные мгновения, что ощущает человек. Вдох, выдох, вдох, выдох… трепет ресниц и мышц… пульсация крови, тесная хватка ложемента, льющийся в кабину свет, негромкий шелест… нет, скорее шепот…

Марк очнулся.

– С тобою все в порядке, рини?

– Да. – Он пошевелил руками, ощупал гладкую поверхность пульта. Потом спросил: – Что это было, Хийар? Сон? Мираж? Кажется, я…

От рини пришли не слова, но обволакивающее чувство покоя и безопасности. Марк отметил, что в ментальном поле корабля уже нет того напряжения, что ощущалось над Красным Пятном, перед входной линзой; очевидно, попасть в тоннель даскинов было сложнее, чем перемещаться с помощью Зеркал. А в том, что они переместились, Марк не сомневался – вот только куда?

Он поднял голову, всмотрелся в экран и, потрясенный, выдохнул:

– Великая Галактика! Это что такое?

Корабль повис в сияющем пространстве, бесконечном и глубоком, как необъятная Вселенная. Здесь не было звезд, но был свет, пронизывающий эту огромную пустоту, свет, который не давал привычных ориентиров вроде неба или других источников, свет, как бы существующий сам по себе. В этом ровном и мягком сиянии что-то вращалось, окружая бейри многослойной спиралью из тысяч и тысяч – возможно, миллионов, – жемчужных бусинок или пластинок, вырезанных из перламутра. Смутные тени скользили по их поверхности, переливались неяркие краски, вспыхивали и гасли какие-то образы, недоступные глазу, ни даже ментальному восприятию. Марку чудилось, что еще немного, и тени сложатся в ясную картину, которую он сможет рассмотреть и понять, но чувства обманывали: в этом призрачном хороводе он не угадывал ничего.

– Бездна, – произнес Первый Регистратор. – Место, куда сходятся все пути. Вы, земляне, назвали бы это вокзалом или главной пересадочной станцией.

– А эти блестки… эти жемчужные шарики… – начал Марк, протягивая руку к спирали.

– Зеркала, Судья. За каждым – тоннель, подобный тому, в который мы попали в Солнечной системе. Огромное множество Зеркал и тоннелей. Никто не знает, сколько их.

– И все открываются в мирах, подобных Юпитеру?

– Не обязательно. Есть другие пункты пересадки, не такие крупные, и от них идут разветвления планетных сетей. Иногда эти планеты похожи на Землю, иногда – нет.

Воцарилась тишина. Оглянувшись, Марк увидел, что рини молча любуется сказочным зрелищем; отблески света играли на его лице и золотистых волосах, придавая Хийару вид задумчивый и торжественный. Он ничего не спрашивал и, очевидно, не интересовался, как устроено то или это; его пленяла только красота, и главным в спектре эмоций рини были благоговение, восторг и радость. Так, должно быть, сказочный эльф глядел бы на седьмое небо, на Эдем, куда он вознесся, отряхнув грязь и пыль Земли.