Виридитерра: начало пути - Тери Ли Страница 34

Кролик был еще жив, когда Тристан подошла к ловушке. Они с ее младшим братом Рогналлем шли всю ночь по следам Лисицы, и только под утро Тристан решилась поставить несколько ловушек, потому что Рогналль выбился из сил и хотел спать, а волшебные следы Лисицы были видны только при лунном свете. Она обошла уже три и все они были пусты, и совсем уже готова была отчаяться, если последняя ловушка оказалась бы пустой.

Тристан присела около ловушки, и кролик забился на месте, пытаясь выбраться из плена. Видимо, он уже знал, что произойдет еще до того, как Тристан достала из-за пояса кривой нож. Ей всегда было жаль убивать животных на охоте – отец никогда не давал ей забывать о том, что она слишком мягкая для этого, – но они с Рогналлем несколько дней не ели ничего, кроме кореньев и ягод, и Тристан боялась, что они так и не смогут добраться до места назначения.

– Твоя кровь станет моей кровью, – тихо проговорила Тристан, прижимая кролика к земле. – Твоя жизнь перейдет ко мне, и ты станешь жить в моем теле. – Тристан сглотнула и, погладив кролика по холке, тише добавила: – Прости меня, маленький брат.

Кролик был очаровательно белого цвета, и вправду мог быть звериным маленьким братом Тристан. Она была невысокой эльфийкой с короткими пшеничными волосами, заплетенными в высокий хвост, и удивительного цвета голубыми глазами. Ее лицо по диагонали пересекали две длинные параллельные черные полосы, а на лбу находились две изломанные, но поменьше. Эти метки говорили о принадлежности к Клану Рек, который Тристан вместе со своим младшим братом оставила ради того, чтобы присоединиться к повстанцам. В Речном клане такие метки были редкостью – их считали чем-то устаревшим, но Тристан – по достижению совершеннолетия – уговорила отца совершить этот ритуал и нанести их на ее лицо.

Она быстро и резко свернула шею кролику – так, как учил ее отец и старший брат, – чтобы животное не мучилось. Затем аккуратно разрезала силки, чтобы потом можно было поставить эту ловушку еще раз, и сложила ее в сумку, висевшую у нее через плечо.

Осторожно, не оставляя следов за собой, Тристан вернулась на тропу, по которой шла и на которой оставила спящего Рогналля. Она улыбнулась уголками губ, когда посмотрела на спящего брата, и даже позавидовала ему. В отличие от него, сама Тристан заснуть не могла. Ее все время подгонял страх расправы над ними. Как старшая сестра, она так боялась за жизнь брата, что пыталась гнать его вперед сверх возможностей малыша.

Тристан уселась на траву недалеко от Рогналля и принялась освежовывать кролика. Он был молодой, значит, мясо будет мягким и сочным. Думая об этом, Тристан чувствовала, как ее рот наполняется слюной – на этом сказались многодневные голодовки и недоедания.

– Тристан, я долго спал? – протянул сонно Рогналль, даже не поднимая головы.

– Можешь еще отдохнуть, – ласково сказала Тристан, отделяя мягкую шкурку от тушки кролика.

Вопреки ее совету Рогналль поднялся на локтях и, взглянув на то, чем занимается Тристан, скривился. Да, они с Рогналлем были в этом возрасте более похожи, чем она и Варн, их старший брат. От матери ему достались такие же светлые волосы и голубые глаза, но от отца он взял длинный нос и полные губы. И хоть Рогналль внешне больше походил на сестру, больше он все же был похож на их старшего брата. Варн был волком, таким, каким родился и Рогналль. Волчья кровь обминула только Тристан, не наделив ее магией, но именно на ее плечи – на плечи не мага – легла защита младшего брата-волка, когда старшего вместе с отцом убили за этот дар.

И Тристан, поклявшаяся отомстить возомнившим невесть что магам за брата и отца, не даст в обиду младшего.

–Что кривишься? – улыбнулась Тристан лукаво. – Нам нужны силы, а этот кролик станет румяным и хрустящим на костре. Это круговорот жизни. Кролики, чтобы жить едят траву, а мы – кроликов.

Рогналль устало кивнул и завернулся в плащ, на котором спал. Он выглядел сейчас таким беззащитным, что у Тристан невольно сжалось сердце. Из Тихого берега они ушли неделю назад, но боль от потери семьи, такая невыносимая, останется с ними надолго. Она и сама из последних сил сдерживала слезы, потому что знала, что должна быть стойкой ради брата.

У ручья Тристан вымыла выпотрошенного кролика и, пока это делала, неожиданно расплакалась. Всего несколько слезинок – немых свидетелей ее потери, – которые она проронила против своей воли.

И перед тем, как вернуться к брату, разжигающему костер, Тристан умыла лицо ледяной водой, чтобы смыть следы своей печали и минутной слабости. Впереди их ждала неизвестность. Поэтому эльфийка должна быть сильной и стойкой, ради брата и призрачной надежды свершить месть.