Невеста для фейри. Зеркало Оберона - Дарья Светлая Страница 34

— Поделишься, что это будет за испытание?

— Не могу. Оберон взял с меня слово держать все в секрете. Но если нашла подход к розам Титании, то и тут справишься. Я в этом уверен.

— Скажи, ты знаешь, каким образом предыдущая королева общалась с землей сида?

— Это великая тайна Эйлин, известная только повелительницам. Знаю только, что все ритуалы проходят в тайном подземном святилище. А ты, дорогая, вознамерилась стать королевой?

— Когда я освободила Оберона из зеркала, он поцеловал меня, отравил своим гламором. Я умру, если его не будет рядом. А еще я ощущаю Бри-Лейт, как дом, несмотря на то, что многое из того, что вижу, пугает или шокирует меня. Нормальный человек не стал бы поить розы своей кровью. А я в тот момент просто не могла иначе. Чувствовала как они голодны, как нужна им… Понимаешь?

— Ты не человек! Никогда не называй себя человеком, Эйлин! Ты — наша, моя кровь в тебе сильна. Позже, в подходящий момент я признаю тебя перед всем двором.

— А сейчас момент не подходящий?

— Нет, но я обещал помочь тебе и сдержу слово. Кроме прочего, ты должна знать расстановку сил. Титания при жизни расколола двор на две части и вела политику притеснения неблагих. Она изгнала их всех за компанию с Мэб. А те, что умоляли не прогонять их из Бри-Лейт, ходили в рабстве у благих и терпели всяческие унижения. Оберон хочет снова объединить дворы. Ему мешает только отсутствие узаконенной власти над благими, а именно королевы, угодной земле Бри-Лейт.

Я и Рэдкэп поддерживаем нашего короля. Но есть еще прихвостни Титании, которые продолжают мутить воду и после смерти предводительницы. Им понравилось владеть сидом единолично и угнетать неблагих, посему они против воцарения Оберона, объединения дворов и возвращения равноправия. Но, убив Мэб, повелитель унаследовал ее силу, поэтому никто не решается выступить против него открыто.

Файбала и Мэрсайл, пока не сговорились меж собой, но и порознь пытаются исподтишка низложить Оберона. Есть еще Блодьевед — та не поддерживает ни одну из сторон. Верно служит Оберону, но люто ненавидит благих за унижения тех банши, что не пожелали покинуть сид после раскола.

— А Гвидион? Какую сторону занял он?

— Он темная лошадка, не поддерживает ни одну из сторон.

— Тогда почему я видела рядом с ним Мэрсайл?

— Она давно бегает за ним, не теряет надежды затащить в постель. Даже приворожить пыталась, но Гвидион держит ее на расстоянии. Никто не любит истеричек, но сейчас речь не о ней. Ты должна будешь поддерживать идею равенства и объединения, иначе, на отборе не задержишься. Между прочим, тобой интересовался Ардал, один из предводителей слуа. Так что если не будешь хорошей девочкой, тебе грозит перспектива оказаться в его хладных объятиях.

— А если я вылечу на очередном испытании, ты можешь потребовать меня себе в служанки?

— Нет, ни в коем случае! Если двор до срока узнает, чья ты дочь, тебе грозит смерть. Запомни, никто не должен знать, что мы родня! Только после свадьбы ты будешь в безопасности, но и тогда лучше молчать.

— Ты говорил, что Оберон тебе друг. Почему же ему нельзя знать, что мы кровные родственники? Что в этом плохого?

— Дело тут не во мне и не в тебе… впрочем, однажды ты сама поймешь. Но сейчас молчи об этом, даже не спрашивай. Этой тайну не надо ворошить, иначе, все кончится плохо для нас обоих.

— Дело в той черноволосой сидхе, которую до сих пор не может забыть мой дед?

— Это уже не имеет значения. Твоя бабка мертва и ничего не решает.

— Я имею право все знать! Скажи мне, кем она была и чем так насолила Титании, раз ее мстительница готова карать за ее грехи даже ее внучку?

— Ну что за настырное дитя! Отправляйся-ка кушать и спать — там у вас уже ужин накрыли. Вот, возьми это кольцо. Оно позеленеет, если коснешься посуды с отравленной едой, а теперь иди! — мне в ладонь вложили простенькое серебряное колечко с узором из листьев плюща и толкнули в раскрывшийся портал.

Меня выбросило в темной комнате. Поначалу испугалась, не сообразив, куда попала. Затем узнала рисунок на занавеске, сквозь которую сочился лунный свет, и хлопнула в ладоши, чтобы зажечь магические огни в стеклянных сферах, развешанных по стенам.

Оглядев комнату, убедилась, что она пуста и подошла к зеркалу. Положила ладонь на стекло и позвала:

— Дервила! Явись ко мне! — если я ее хозяйка, зеркальница должна услышать мой зов.

Через миг картинка в зеркале помутнела, а затем послышался срывающийся голос, похожий на мой:

— Госпожа, помогите мне! Пусть этот друид меня отпустит! Я умру, если не вернусь назад до рассвета!

— Скажи, пусть подойдет к зеркалу и развеет свои чары, чтобы я могла говорить с ним — ответила, справедливо полагая, что моей прислужнице не повезло отыскать деда, когда рядом оказался его друг Киган Маккарти.

Через миг перед моим взором предстала кухня друида, где оба старика с наслаждением потягивали горячий грог из огромных кружек.

— Эйлин, птичка моя! Как ты? — вскочил Киллиан Даффи, едва не расплескав содержимое кружки.

— Я в порядке дедушка. Мистер Маккарти, пожалуйста, отпустите мою зеркальницу. Бедняжка умрет, если не сможет вернуться в сид.

— Отпущу, и ты перестанешь нас видеть. Когда скажешь все что хотела, тогда эта бестия будет свободна — хмыкнул мужчина. Черная бандана с черепом, глазницы которого сияли кислотной зеленью, на сей раз красовалась не на шее, а на голове друида.

— Что ж, хорошо. Дедушка, ты должен уехать из Ирландии.

— Почему? Мне и тут хорошо. Вдруг твоя бабка все же смилуется над умирающим и, как в сказке про Томаса Рифмача, придет подержать мою руку в смертный час?

Чуть не сказала "она не придет", но вовремя прикусила язык. Известие о смерти любимой навряд ли оставит Киллиана равнодушным. Даже друид не сможет вернуть душу друга назад, если тот поймет, что в этом мире его больше ничто не держит.