И оживут слова, часть IV - Наталья Способина Страница 34

Я сделала еще один шаг назад, глядя ему в глаза. Он выглядел совершенно обычно. Как… Миролюб, когда тот собирался меня убить. А ведь если верить Альтару, силы, высвободившейся после смерти моего сына или же Альгидраса, должно хватить Дариму, чтобы перенестись в мир, в который он так стремится попасть.

— Вы разве не в походе? — улыбнувшись вмиг пересохшими губами, уточнила я.

— Изменились планы. А на обратном пути я решил заехать к вам.

Я не слышала, как открылась дверь ванной, но по тому, как Павел Николаевич посмотрел мне за спину, поняла, что мы больше не одни.

Еще несколько секунд я ждала, что он скажет что-нибудь вроде «Надежда, вы же обещали быть благоразумной» или же «Боев, что вы здесь делаете?», но он сказал «ты здесь» так, будто они с Альгидрасом давно и хорошо знакомы и порядком устали друг от друга.

Альгидрас молча положил ладонь на мое плечо и резко дернул меня назад. От неожиданности я разжала руки, и амаранты рассыпались бордовым ковром у моих ног. Альгидрас задвинул меня к себе за спину и бросил через плечо: «Иди к сыну». Я попятилась, глядя на ярлычок от футболки Альгидраса, торчавший вверх. Почему-то в момент, когда все их сумасшедшие истории вдруг начали воплощаться в реальность, меня озаботила мысль о том, что ярлык нужно убрать за ворот.

Неожиданно Павел Николаевич издал звук, похожий на рычание. Звук, который просто не мог исходить от этого интеллигентного и утонченного мужчины. Альгидрас тоже попятился, и я вдруг заметила в его руке кухонный нож, которым разрезала на порции лазанью перед тем, как поставить ее в микроволновку. Я так и не поняла, когда он успел прихватить его с собой в ванную. Павел Николаевич тоже увидел нож и заговорил на… кварском. В этот миг мой привычный, условно безопасный мир будто смыло цунами. Сотни лет… стихийная магия… аэтер, которую здесь называли эфиром… И мой сын… не просто один из них — он сочетает в себе все то, к чему они так стремятся.

Альгидрас не ответил, а вместо этого сделал еще один шаг назад, вынуждая и меня отступить к двери ванной.

— Мама, в кораблике села батарейка, — сообщил Димка, распахнув дверь, и в этот момент все пришло в движение: Павел Николаевич шагнул вперед, Альгидрас с силой оттолкнул меня локтем, и я влетела в ванную, едва успев поймать Димку, чтобы тот не грохнулся на пол.

Подхватив сына на руки, я прижала его голову к своему плечу, чтобы он не видел того, что происходит в коридоре. Альгидрас загородил собой дверной проем ванной, и я отчего-то вспомнила слова Горислава о том, что они полягут все как один. Слова, которые сбылись.

Павел Николаевич приблизился к Альгидрасу, продолжая что-то говорить на кварском, резко и отрывисто. Его голос и лицо казались совсем незнакомыми. Исчезли утонченность и лоск, а глаза приобрели такое выражение, которое мне не доводилось встречать у людей в этом мире. Он больше не выглядел человеком нашего времени. Я вспомнила Алвара на мосту через Стремну, когда черты его лица исказились от ярости и бессилия.

— Надежда, они обманули вас, — неожиданно сказал Павел Николаевич на русском, посмотрев на меня поверх плеча Альгидраса.

— В чем? — сглотнув, спросила я, еще сильнее прижимая к себе затихшего Димку и не позволяя ему отстранить голову от моего плеча.

— Не говори с ним! — резко сказал Альгидрас.

— Ну мы же цивилизованные люди, мальчик, — улыбнулся Павел Николаевич и стал вдруг похож на самого себя.

У меня от облегчения едва не подкосились ноги. И хоть я понимала, что все очень плохо, отчего-то его превращение в нормального человека вызвало едва ли не эйфорию.

— Уходи, — негромко сказал Альгидрас и выставил вперед нож.

— Мальчик, я не причиню ей вреда, и ты это знаешь.

Я посмотрела на затылок Альгидраса, потом на лицо Павла Николаевича. Тот стоял на расстоянии вытянутой руки от Альгидраса в моей крошечной прихожей и не выглядел опасным. В принципе, он ничего и не сделал пока. Он всего лишь принес цветы.

— Пусть он говорит, — сказала я.

— Надя, нет! — воскликнул Альгидрас и собирался было обернуться, но в последний момент не стал.

— Я не причиню вам вреда. Ни тебе, ни Диме. Я был все это время рядом, чтобы оберегать вас. Я хоть раз дал повод в себе усомниться? — я покачала головой, потому что это было правдой, а он продолжил: — Я хочу, чтобы ты осталась здесь, чтобы вы с Димой были в безопасности.

— Ты действительно Дарим? — задавая этот вопрос, я чувствовала себя глупо.

Он не задумываясь кивнул, и я выдохнула.

— Но как тогда?..

— Надя, не слушай его! — повысил голос Альгидрас.

— Тебя слушала, — огрызнулась я, отчего-то чувствуя нарастающую злость.

— Надя, мы можем спокойно поговорить, чтобы не пугать Диму, — вполголоса произнес Павел Николаевич. — Можем пойти на кухню, в комнату, куда скажешь. А Дима пусть побудет с ним.

— Нет! — отрезал Альгидрас.

— Я понимаю, почему ты его слушаешь. Ты — аэтер, ты — сама жизнь, сама любовь. Тебя тянет к стихиям, ты слышишь их, ты живешь ими, ты любишь их. На его месте мог быть любой другой. Это просто сила в тебе и в нем, — Павел Николаевич говорил так уверенно и спокойно, а я так привыкла ему доверять, прислушиваться к его советам…

— Надя, пожалуйста, — в голосе Альгидраса послышались умоляющие нотки. Он снова дернулся, будто собирался обернуться, но вновь передумал.

— Впрочем, оставлять Диму с ним небезопасно, — негромко продолжил Павел Николаевич. — Я не знаю, что он говорил тебе, но им нужен мальчик, а ты — нет.

— Как я могу тебе верить?

Так странно, я называла его на «вы» многие годы, даже мысленно, но, оказавшись непонятной мне сущностью, он вдруг сошел с пьедестала.

— Мое имя действительно Дарим, но это не делает меня чудовищем, что бы они тебе ни говорили. Я просто хочу заботиться о тебе.

— Он лжет!

— Здесь только один лжец, мальчик, и это не я. И вооружен здесь не я. Я просто хочу, чтобы ты ушел и оставил их в покое.

— Чтобы что? — спросил Альгидрас, и хоть я не могла видеть его лицо, точно знала, что он сейчас смотрит на Дарима, будто целится.

— Чтобы они могли жить, а не превратились в ступени к трону одного из Первых.

— Надя, ему нужна сила стихии, чтобы попасть туда. Если ты подойдешь к нему, это свяжет мне руки. Я буду вынужден делать так, как он скажет, слышишь? — в быстрой речи Альгидраса вновь зазвучал чудовищный акцент.

Дарим закатил глаза.

— Мальчик, ты утомительно глуп. Вернись к своему господину и имей мужество сказать, что вы проиграли. Я не дам в обиду часть себя.

Я подумала, что мы с Димкой, если верить этим их россказням про аэтер, — части Дарима. Я прижалась щекой к Димкиной макушке, не зная, что мне делать и кому верить: Альгидрасу, который никогда ничего толком не объяснял, а порой и просто врал, или же человеку, который был рядом со мной в трудные минуты и всегда поддерживал меня, ничего не требуя взамен.