Странствия шута. Книга 2. Сага о Фитце и Шуте - Робин Хобб Страница 33

Я ковылял в свою комнату, тихо проклиная неудобные туфли, от которых ноги так и болели. Сейчас проведаю Шута, думал я, и придется снова надеть маску лорда Фелдспара. Сегодня вечером опять будет пир с музыкой и танцами. Тут я ощутил укол совести, вспомнив о Би. В попытке утешиться я напомнил себе: «Ревел непременно позаботится, чтобы Зимний праздник в Ивовом Лесу состоялся как полагается. И Шун уж точно не допустит, чтобы обошлось без пиршественного стола и гуляний». Вот только не забудут ли они позвать на праздник мою дочь? Я снова задумался о том, сколько еще ей придется обходиться без меня. Может, Кетриккен права и лучше послать за Би, чтобы ее привезли сюда?

Размышляя об этом, я прикусил губу. Лестница как раз привела меня на нужный этаж, я свернул в коридор и увидел, что возле моей двери стоит Риддл. Сердце мое радостно забилось при виде старого друга. Но когда я подошел ближе, оно упало: лицо Риддла было серьезным, а глаза – непроницаемы, словно он старательно скрывал свои чувства.

– Лорд Фелдспар, – с мрачным видом приветствовал он меня.

Я поклонился ему в ответ, постаравшись, чтобы поклон походил скорее на небрежный кивок – чуть дальше по коридору двое слуг добавляли масла в светильники.

– Что привело вас ко мне, любезный? – спросил я, подпустив в голос приличествующие моей роли нотки презрения к посыльному.

– Я принес вам приглашение. Позвольте зайти в ваши покои, чтобы зачитать его?

– Разумеется. Минуту.

Похлопав по карманам, я нашел ключ, отпер дверь и первым вошел в комнату. Риддл плотно закрыл за нами дверь. С облегчением сняв шапку и парик, я повернулся к нему, думая увидеть перед собой друга, сбросившего маску. Но он так и стоял у двери, словно и правда был всего лишь посыльным, и на лице его застыло мрачное выражение.

Я заставил себя сказать то, что должен был сказать, как бы неприятно это ни было:

– Прости, Риддл. Я понятия не имел, что делаю. Я думал, что делюсь с Шутом собственным здоровьем, и не собирался отнимать силы у тебя. Ты уже поправился? Как ты себя чувствуешь?

– Я здесь не из-за этого, – без выражения сказал он.

Сердце мое упало пуще прежнего.

– Тогда что случилось? Садись же! Хочешь, позову слугу, чтобы нам принесли поесть или выпить? – предложил я.

Я старался говорить с ним дружески, но видел по лицу, что Риддл запретил себе откликаться на мои любезности. Его трудно было винить.

Он пошевелил губами, потом набрал полную грудь воздуха и медленно выдохнул.

– Прежде всего, – начал он, и в голосе его, невзирая на дрожь, звучала решимость, – я должен сказать, что это не имеет к тебе никакого отношения. Ты имеешь право считать себя оскорбленным. Возможно, ты захочешь убить меня – что ж, можешь попытаться. Но ни ты, ни твое самолюбие, ни твое место при дворе, ни то, кто такая Неттл, ни мое низкое происхождение тут ни при чем.

По мере того как он говорил, маска бесстрастия таяла, голос его звучал все более пылко, лицо наливалось румянцем. Гнев и боль проступили в его глазах.

– Риддл, я…

– Помолчи! И послушай. – Он снова глубоко вздохнул. – Неттл беременна. Я не допущу, чтобы пострадала ее честь. Я не допущу, чтобы наш ребенок родился в бесчестье. Говори, что хочешь, делай, что хочешь, но Неттл – моя жена, и я не позволю, чтобы политика и тайны отравили нашу радость.