Обнаженная натура - Лорел Гамильтон Страница 33

— Ты сказала, что его изрубили как мясники. Это неточно. Мясо таким образом не рубят.

— Это была фигура речи, Отто, — сказала я опять же не зная, как можно с ним иметь дело.

Он смотрел на тело, и в этот раз не смог до конца скрыть от доктора, что это доставляет ему удовольствие.

Я посмотрела на Мемфиса и попыталась подумать еще о чем-нибудь, кроме Олафа.

— Вид такой, будто это сделала машина. Слишком много для одного человека, нет?

— Нет, — ответил Олаф. — Человек может нанести все эти повреждения, если часть из них посмертная. Я видал, как люди режут трупы, но это, — он наклонился над телом, поближе к ранам, — другое.

— В чем другое? — спросила я.

Может быть, если задавать вопросы, он будет отвечать и не будет так жутко выглядеть.

Он провел пальцем по ране на груди. Любой другой показал бы пальцем над кожей, но Олаф коснулся тела.

Кто бы сомневался.

— Первое тело: раны нанесены сознательно, отстоят друг от друга. А здесь — в умопомрачении. Раны перекрещиваются, налезают друг на друга. У первого — почти как в ножевой драке, большинство ран не смертельны, будто убийца с ним играл, оставив его напоследок. Эти раны с самого начала глубокие, будто убийца хотел побыстрее закончить. — Он посмотрел на Мемфиса. — Кто-то помешал? Не было найдено гражданских среди убитых?

— Вы думаете, убийца услышал что-то и перестал играть, чтобы просто убить? — спросил Мемфис.

— Есть такая мысль.

— Нет, гражданских нет. Только полицейские и местный охотник на вампиров.

— Последнее тело изрезано так же, как это? — спросил Олаф.

Я бы в конце концов подумала об этом, но мне нелегко было при Олафе состоять добрым следователем. Бегущие по коже мурашки несколько мешали думать.

— Один из членов СВАТ изрезан так же, как этот. Только тело, которое вы уже видели, и охотник на вампиров изрезаны, по вашему выражению, будто с ними играли или была драка на ножах.

— У них есть раны, на руках и на ногах, будто они сами были вооружены ножами и отбивались? — спросила я.

— Откуда ты знаешь про такие раны? — спросил Олаф.

— Когда дерешься на ножах, руки используешь как щиты. Это как раны, когда жертва прикрывается руками, но выглядят иначе. Объяснить трудно, но с опытом научаешься различать.

— Потому что у тебя раны такие же?

В его голосе слышался едва заметный энтузиазм, Мне очень было неприятно отвечать, но…

— Да.

— Ты видела такие раны на руках у этих тел? — спросил Олаф.

Я постаралась вспомнить, вызвать перед глазами картину.

— Нет.

— Потому что их там не было.

— Значит, не было драки на ножах.

— Или противник, кто бы он ни был, оказался существенно быстрее их, и их умение им никак не помогло.

Я посмотрела на Олафа:

— Белым днем, при незашторенных окнах склада. Это не могли быть вампиры.

Он посмотрел на меня странно:

— Уж кто-кто, а ты знаешь, что не только вампиры быстрее людей.

— О’кей, поняла. Ты про оборотней?

— Да.

Я посмотрела на Мемфиса:

— Есть ли признаки повреждений, нанесенных не лезвиями ножей? Я имею в виду, следы когтей или зубов?

— Да, — ответил он. — И то, что вы до этого додумались, вызывает у меня радость, что вас сюда позвали. Это были наши люди, понимаете?

— И вы хотели раскрыть дело без помощи посторонних, — сказала я.

— Да. Это наш долг перед убитыми.

— Я понимаю, — сказал Олаф.

Наверное, понимал. Он же был военным когда-то.

— Но вы лучше разбираетесь в этих монстрах, чем обычная полиция. Я полагал, что противоестественный отдел в службе маршалов — просто политический целесообразный способ дать значки истребителям. Но вы, я вижу, действительно в монстрах понимаете.

Я посмотрела на Олафа — он все еще разглядывал тело. И патологоанатому ответила я.

— Понимаем, док. Потому что это наша работа.

— Я прекратил работу с последним телом, когда нашел то, что счел повреждением, нанесенным ликантропом. Мне хотелось подождать экспертов по противоестественному. Насколько я понимаю, это как раз вы.

— Так нам говорят, — сказала я

Дверь в секционный зал распахнулась, и вошли трое в халатах и в перчатках, везя на каталке что-то в пластике. Пластик лежал свободно, будто его спешно набросили на тело. Мемфис стащил с себя перчатки и стал надевать новые. Новое тело — новые перчатки, помыть, убрать. Я тоже сбросила перчатки, Олаф следом — как в игре, где повторяют действия лидера. Он стоял за мной, нависая, чуть слишком близко. Я поспешила за Мемфисом и вновь прибывшими. Трое незнакомцев и труп — и я рвалась с ними познакомиться. Ради шага в сторону от Олафа.