Братство Света - Рональд Колд Страница 33

Метс и иир’ова некоторое время смотрели один на другого, проникаясь взаимной симпатией. Мужество, проявленное ими во время кошмарной резни в темнице, сближало лучше долгих лет формального знакомства.

Но иир’ова не созданы для того, чтобы длительное время сидеть неподвижно, и играть с человеком, пусть и ставшим весьма близким, в «гляделки». Вскоре мутант отвел от наскучившего ему северянина глаза, неслышно поднялся, и отправился обследовать окрестности. Рыбоед, смекнувший, что вокруг много часовых-доброхотов, дремал, положив лицо на колени. Метс, улыбнувшись, поднялся и кинул в кострище остатки дров.

Атвианский разведчик не без содрогания проник в темницу, прочитал над мертвыми краткую отходную молитву, и только после этого стал шарить руками по полу. Вскоре ему удалось найти саблю одного из убитых слуг Нечистого. Но она показалась ему излишне тяжелой, с неудобной костяной рукоятью, сделанной наверняка под лапу Волосатого Ревуна. Ее северянин швырнул во тьму дальнего угла. Гадая, не человеческая ли кость послужила материалом для изготовителя рукоятки, Кен осмотрел еще несколько сабель. У одной клинок оказался безнадежно выщерблен, у другой — погнут. Наконец ему удалось разыскать недлинный тесак с изящным волнистым изгибом.

Выйдя на свежий воздух из мрачного места, навеки врезавшегося в его душу, северянин взял с настила тряпку и вытер саблю.

Разведчик на пробу несколько раз взмахнул своей находкой.

Легкий клинок голубоватой стали с тонким свистом взрезал морозный воздух.

«Таким оружием не нужно бить со всего замаха, — решил восхищенный метс, пробуя большим пальцем левой руки острую кромку и любуясь совершенной формой клинка. — Пожалуй, не потребуется даже изощренной техники рубки, которой я так и не удосужился толком обучиться в Атви. За счет изгиба, сабля сама будет совершать полосующий потяг. Главное — это вовремя останавливать ее, иначе не миновать вывиха кисти».

Как всякий охотник, выросший в суровом Тайге, Кен с отрочества умел управляться с луком, охотничьей рогатиной, ножом и топором.

Поступив на военную службу, он быстро убедился, что никогда не сделает карьеры. Ментальных талантов за ним не числилось, потому он не смог выучиться приемам вольтижировки на лорсах — скакунах северной кавалерии.

Принятые в легионах прямые клинки также не пришлись ему по душе. Слишком много времени требовало обучение приемам сечи и фехтования, а молодому человеку хотелось сразу настоящего дела.

В пограничной страже дело обстояло совершенно иначе, чем в легионах киллменов. Командир, внимательно выслушав жалобы Кена на порядки, царящие в ударных частях армии Атвианского Союза, усмехнулся в усы и спросил:

— У тебя есть дома крепкое копье, надежный нож и секира с приличным топорищем?

— Конечно, — вскричал удивленный молодой человек. — Все это у меня с собой и не раз опробовано на охоте.

— Замечательно, Кен. А с волками приходилось иметь дело?

Юноша молча похлопал себя по широкой груди, которую покрывала куртка, сшитая как раз из светлого меха северного волка. Несколько красуясь, он покрыл голову капюшоном, сделанным из шкуры с волчьей морды, с прорезями для глаз. Этой своей идеей Кен весьма гордился — во всем Атвианском Союзе, да и в союзнической Республике Метс наверняка ни у кого не могло оказаться такой куртки. Искусство матери и младшей сестры, трудившихся несколько дней и ночей, сохранило не только пушистый загривок и щетину усов, но даже уши хищника.

Командир одобрительно поцокал языком, а потом сказал, обняв Кена за плечи:

— Воюй, мой мальчик, тем оружием, которым умеешь владеть.

Несколько лет юноша в составе летучего отряда охранял южные границы Атвианского Союза и патрулировал тракт, связывающий его родину с Республикой, доказав командиру, что является отличным воином. Служба у порубежников пришлась ему по вкусу больше, чем муштра в кавалерии и в ударных легионах. Здесь вместо премудростей фехтования и строевого боя он научился выслеживать врага в любую погоду и в любом месте, терпеть голод и жажду, сражаться не по правилам, используя не превосходство в оружии или тактике, а ловкость и хитрость. Драться его также научили на границе. То была наука яростного рукопашного боя без правил и ограничений, ничего общего не имеющая с муштрой и шагистикой легионов, побеждавших орды Нечистого умелым маневром и прекрасной управляемостью.

Арсенал оружия Кена, пронесенный им через десятки засад и стычек на узких лесных тропах Тайга, достался Нечистому после того, как отправленный в разведывательный рейд северянин попался в плен.

Лицо метса сделалось напряженным и злым, когда он подумал о том, что сейчас какой-нибудь работорговец или пират владеет его копьем или тяжелым боевым ножом.

Некоторое время Кен поупражнялся с новой саблей, стараясь приучить руку к новому оружию, но затем вынужден был прервать это занятие. Искалеченные кандалами запястья нещадно ныли, да и в целом он казался себе больным и разбитым. В темнице Нечистого сила и гибкость молодого тела ушла, словно вода в песок. Кроме того, живот мужчины сводили голодные спазмы, но пуще всего хотелось пить. Тут уж было не до упражнений.

Северянин поплелся к настилу и уселся, положив саблю на колени. Позднее придется сделать к ней ножны. Старые куда-то делись вместе с хозяином великолепного клинка.

«Пожалуй, не руки Нечистого изготовили это оружие. Наверняка, лемут не первый его хозяин», — подумал Кен, рассеянно поглаживая счастливую находку. Слабость в теле и легкое головокружение не шли ни в какое сравнение с ощущением свободы, к которому присовокупилось чисто воинское удовлетворение от того, что он владеет смертоносным клинком, а не является безоружным и беспомощным оборванцем.

Солнце уже поднялось над горизонтом и начало свой неторопливый бег над миром, погрязшим в войнах и злобе, но все же прекрасном.

Старый эливенер шевельнулся во сне, и разглядывающий его лицо метс задумался, какая нелегкая могла занести представителя могущественных союзников северной Универсальной Церкви в застенки Мертвой Балки. Конечно, эливенеры путешествовали по всему свету и знали о делах на континенте куда как больше, чем иные аббаты, мнящие себя светочами учености, но…

Впрочем, Кен тут же вспомнил старинную пословицу, которую любил повторять при всяком удобном случае его командир, погибший в нелепой стычке с работорговцами: «В дела мудрецов носа не суй, можешь и без него остаться».

Метс понимал, что наступающее утро вряд ли сулит им безмятежность и покой. Ему, не очень еще разобравшемуся в происходящем вокруг, по крайней мере хотелось уяснить, с какими людьми предстоит, может быть, сражаться плечом к плечу.

«Ну, эливенер тут не при чем. Это уж такой народ — он вполне может сейчас проснуться и отправиться на другой конец континента изучать бабочек, — подумал Кен, протягивая искалеченные руки к теплу. — Самое полезное, что он мог сделать, уже свершилось: мои раны затягиваются так, словно над этой бренной плотью неделю хлопотала парочка священников из Центрального Аббатства. С мутантом, похожим на кота-переростка, также все ясно. Не важно, откуда он взялся и зачем понадобился Нечистому — боец он отменный и яростный. Кстати, раны его тоже быстро затягиваются. Седобородый — настоящий кудесник. А вот люди…»