Гнев Ашара - Энгус Уэллс Страница 33

— Да, и немедленно, — ответил Бедир. — Но скажи ему не больше, чем требуется, чтобы устроить встречу. И конечно, ни слова о наших подозрениях.

Кешит кивнул. Похоже, к нему отчасти вернулось его добродушие.

— Рикол, — Бедир повернулся ко второму командиру, — я бы хотел поговорить с вашей старшей Сестрой. Как ее зовут?

— Уинетт, — ответил тот, невольно повернув голову к столу, где, по обычаю, сидели женщины из крепости, цветные платья солдатских жен пестрели там рядом с простым синим облачением Сестер. — Позвать ее?

— Позже, — пробормотал Бедир. — То, о чем я ее спрошу, лучше делать в тайне. — Он широко улыбнулся, и Рикол согласно кивнул, хотя Кедрин видел, что тот недоволен.

И впрямь дело непривычное: тамурцы не имеют друг от друга тайн, важные дела обсуждаются в открытую, чтобы все могли высказаться вслух и познакомить остальных со своим мнением. Видать, у Бедира есть причины для подобной подозрительности, раз он настаивает на том, чтобы столь важные новости утаили от солдат из двух крепостей. Юноша жаждал осыпать отца вопросами, но понимал, что время доя этого не совсем подходящее, и решил пока придержать язык, уняв любопытство до того момента, когда Бедиру угодно будет его просветить. Он решил, что именно так поступил бы опытный воин. А Кедрин твердо вознамерился доказать отцу, что он теперь воин.

Бедир в свою очередь тоже желал разрядить обстановку и постепенно вовлек Рикола и Фенгрифа в беседу, которая перемежалась шутками и байками, но ни одна из них не вызвала того отклика, какой могла встретить в другое время. Военачальники старались вести себя непринужденно, но все за главным столом вздохнули с облегчением, когда трапеза в конце концов завершилась, и Бедиру представилась возможность потянуться, зевнуть и объявить, что ему хочется спать.

Фенгриф пожал ему руку и пообещал связаться с Бранноком как можно быстрее, не задерживаясь с вестью об итоге этой встречи — даже если ради этого придется ночью переправляться через Идре. Рикол проводил гостей в их спальни. Кедрин ожидал, что его отпустят, но Бедир пригласил его с Тепшеном Лалом к себе, попросил военачальника прислать к ним Сестру Уинетт. Когда дверь за седым солдатом закрылась, Бедир повернулся к сыну и заговорил с ним, как со взрослым.

— Прошу меня простить, Кедрин, я не любитель тайн, но ради твоей безопасности мы с твоей матерью договорились, что ты услышишь все не раньше, чем Рикол и Фенгриф.

Кедрин всмотрелся в лицо отца в розоватом отсвете фонарей, развешанных по строгим каменным стенам, и расправил плечи.

— Ты Владыка Тамура, отец. Ты действуешь на благо Королевств, как я могу с этим спорить?

— Хорошо сказано! — Бедир хлопнул сына по спине, вызвав краску гордости на щеках Кедрина. — Я оставлю Тамур в надежных руках.

— У меня пока нет желания править, — признался Кедрин, внезапно ощутив, что у него поубавилось мужества: ведь Бедир вел речь о будущем, которое могло оказаться и не за горами. — И долго не будет.

Бедир отвернулся, расстегнув пряжку пояса и бросив ремень на постель. Кедрин двинулся к отцу, но Тепшен Лал поднял руку, и юноша замер на полушаге, следя, как Бедир подходит к окну, распахивает ставни и вглядывается в ночь. Снаружи стояла ночь — темная, хоть глаз выколи; громада Лозин наполняла Идрийское ущелье адской чернотой, а луна еще не достигла той точки, с которой могла бы развеять тьму. Но рокот великой реки ворвался в спальню, точно гул смятенной толпы. Бедир оперся руками о карниз и склонил голову набок, словно пытаясь уловить некое послание в шуме воды. Тепшен Лал взял кувшин со стола посреди каморки, наполнил из него три чаши, а затем сел на стул, тщательно поправив полы накидки и движением руки подозвав в себе Кедрина.

— Хотел бы я знать, правы ли мы? На верном ли пути мы стоим? — проговорил Бедир во тьму, его нечеткий голос почти что слился с шумом Идре. Кедрин нахмурился; он не привык слышать сомнение в словах отца.

— Что будет, то и будет, — изрек Тепшен Лал. — Мы исполним, что должно. Слово за богами.

Кедрин увидел, что плечи отца на миг обмякли, затем распрямились. И понял, что эти двое обменялись чем-то таким, что в его возрасте еще трудно постичь. Он подумывал, не спросить ли о той тяжести, что, помимо очевидного, столь тяжело лежала на плечах Бедира, но тут раздался стук в дверь.

— Войдите, — крикнул Бедир.

Правая рука Тепшена Лала коснулась кинжала и тут же убралась, когда Рикол препроводил внутрь женщину и тотчас же покинул их, сославшись на полночный обход.

Женщина сказала:

— Я — Уинетт, Владыка Бедир. Ты посылал за мной.

К удивлению Кедрина, она была почти девочкой. Мягкое голубое одеяние Эстреванской Сестры облекало гибкое стройное тело, из-под головной повязки рассыпались медово-золотые пряди. На левой руке девушки он заметил кольцо с синим опалом, тонкую шею охватывало простое ожерелье из серебра с вправленными в него агатами. Да, очень жаль, что она выбрала безбрачие.

— Спасибо, что пришла в столь поздний час, Сестра, — сказал Бедир.

— Вне сомнений, это было необходимо, — ответила целительница. — Я чую беду.

Отец печально улыбнулся и кивнул.

— Моя жена, Владычица Ирла, предположила, что ты со своим даром сможешь помочь нам.

— Как именно? — спросила Сестра.

Бедир предложил ей стул, а сам уселся на постель и коротко пересказал свою беседу с Риколом и Фенгрифом. Когда он закончил, Уинетт воззрилась на него с тревогой в глазах.

— Это возможно, хотя сама я ни о чем таком не подумала бы. Госпожа Ирла стала бы славной мастерицей, не предпочти она брак, — женщина улыбнулась, давая понять, что в ее словах не кроется упрек. — Я не вижу причин для неудачи… Признаюсь, я тоже не особенно уверена в Бранноке.

— Ты знаешь его? — спросил Бедир. Уинетт кивнула:

— Мне случилось его выхаживать. Он получает больше ран, чем многие другие. И наносит больше. Он безбожник, но, пожалуй, не столь дурен, как считает господин Рикол. У него есть свои понятия о чести — хотя это и не всякий может заметить.

— Если он замыслит измену, то, конечно, попытается это скрыть, — сказал Бедир. — А ты обнаружишь, что он что-то скрывает. Или нет?

— Возможно, — Уинетт нахмурилась. — Все не так просто. Браннок великий путаник, и верен в первую очередь лишь себе. Не думаю, что могу что-то обещать наверняка.

— Ты должна постараться, — сказал Бедир. — Если Посланец явился, мы обязаны пойти на крайние меры.

— Верно, — согласилась Уинетт, пригубив вино, которое учтиво налил ей Кедрин, млея от доставшейся ему благодарной улыбки. — Выбор не велик. Когда вы уходите?

— Чем раньше, тем лучше, — Бедир встретил ее ровный взгляд. — И чем неприметней, тем верней.

— Бранноку такое не впервой, — сказала Сестра. — Но мне нужно несколько дней, чтобы окутать пеленой тебя и твоих людей. Я полагаю, это нужно всем?