Дорога на Землю - Марик Лернер Страница 33

— Ага, — согласился я, входя в подъезд, — непременно понадобился бы при проверке — застрелиться. Все-таки интересно было бы узнать, кому он толкал наркоту. Послать, что ли, всем гномам подряд эсэмэску «Я все знаю…»? Так некому проследить, как они бьются в истерике, никакого удовольствия. А это еще кто? — поинтересовался я уже на нашем этаже, нагибаясь и поднимая за шиворот человека, лежащего на куче тряпья возле привычно неработающего лифта. Нам даже стоимость квартиры из-за этого скинули, не каждый согласится пешком на пятый этаж.

— Отстань, — резко сказала чумазая девчонка и попыталась вырваться. Потом она сунула руку в карман и вытащила ее уже с перочинным ножиком.

— Какая опасная, — удивился я, ловя руку и отбирая нож. — Ты что здесь сидишь? Ночевать негде?

— Негде, — с вызовом ответила она. — Предложишь постель согреть?

— Кому ты нужна такая грязная? — отверг я глупое предположение, затаскивая ее в открытую Рафиком дверь. — Черепаха, — попросил я, — сунь ее в ванну и дай что-нибудь переодеться, воняет же.

Девчонка странно посмотрела на меня и послушно пошла за Черепахой по коридору. Я кинул ножик на стол в кухне и полез в холодильник в поисках чего-нибудь пожрать.

— Зачем она тебе сдалась? — спросил Рафик, прислонившись к стене.

— Ни за чем, — ответил я, старательно намазывая хлеб маслом. — Будешь? Ну как хочешь, — сказал на отрицательный жест. — Не могу смотреть на таких детей спокойно. Будет время и возможность, займусь детским домом. Чем воровать на улицах, лучше пусть в Треугольник едут, нам руки нужны. Посмотреть внимательно, кто еще не оскотинился, а лучше всего малолеток брать и отправлять через портал. Там у них и семья будет, и вырастут нормальными людьми.

Рафик продолжал стоять молча.

— Ты вообще чего стоишь, смотришь? Бери сковородку, масло, яйца — и вперед, показывать, как жарить яичницу. Ничего другого мы все равно делать не будем. Пожрем — и спать. А пить на радостях от чувства выполненного долга не будем, — порадовал я его, — в доме ничего нет, бегать же искать я не собираюсь. Да и нечему тут радоваться. Это в кино красиво смотрится — «ничего личного, чистый бизнес». Застрелить же хорошо знакомого типа без особой причины, просто так, на всякий случай, мне удовольствия не доставило. И вообще, завтра нужно звонить госпоже миллиардерше, и совершенно не тянет для лучшего впечатления дышать ей в лицо перегаром. Вот после — за милую душу. Нам, русским, — Рафик оскалился в улыбке, — ну русскоязычным, — покладисто соглашаюсь, — хотя ты тоже на славянина не тянешь, выпить после законченного дела как медведю меда покушать.

— Может, ты сам пожаришь? — жалобно спросил Рафик. — Совершенно не хочу есть.

— Иди отсюда, сам справлюсь.

Он сделал ручкой и удалился.

Нет ничего проще, чем сделать обычную, ничем не примечательную яичницу. Берешь сковородку, ставишь на огонь, потом сало туда кусочками бросаешь, разбиваешь яйца и ждешь. Крышкой закрывать не надо, чтобы вид не испортить, солить желтки тоже, а то они мутнеют. Огурчик еще, хлеб. Говорят, черный лучше, но переучить привыкшего есть лепешки сложно. Здесь они есть, надо брать у кавказцев. На Земле даже вкус у хлеба другой. Или это в России?

На кухню зашла Черепаха и, ни слова не говоря, отобрала у меня сковородку, скинув большую часть приготовленного в свою тарелку. У нас уже есть свои собственные тарелки, вилки и ложки — обрастаем понемногу имуществом.

— И какого первопредка эта девочка тебе понадобилась? — продолжая жадно жевать, спросила она меня. — Карму решил подправить? Одного убили, теперь для равновесия надо помочь?

— Ты хоть голову не морочь. Сама знаешь, я был против всего этого. Вожак приказал — это его проблемы и его карма. А мне ничего не оставалось, как слушаться, я просто выполнял указание.

— Бедный невинный младенец, — пожалела она меня. — И совсем он ни при чем. Выманить Трифона на встречу было твоей творческой и хорошей идеей. Совсем я выдохлась, — пожаловалась Черепаха, — слепить большой глюк, да еще дополнительно то, что к нему привязано было, совсем нелегкое дело. Теперь почти пустая, восстанавливаться надо. Еще есть? — заглянув ко мне в тарелку, поинтересовалась она.

Я молча отдал половину от еще оставшегося.

— И что мы завтра будем делать? Ты мне нужна была для помощи, а теперь, получается, и пользы никакой не будет?

— А, не бери в голову, — небрежно ответила Черепаха, — съездим с утра за город, слегка восстановлюсь, сделаю «Кольцо» из нас двоих. Потом паршиво будет, но при желании любую охрану небрежно разотрем. Так ты так и не ответил, зачем эта малолетка тебе?

— А где она?

— Спит. После горячей ванны завалилась в постель и отключилась.

— Завтра разберемся. Что-то у меня крутится, а что, не пойму.

— А ты присмотрись к ней внимательно, — посоветовала Черепаха, ставя тарелку в раковину.

— В смысле? — спросил я уже в спину. Паучиха, как положено всему их противному племени, даже не подумала ответить и молча удалилась.

Утром я, как всегда, поднялся с рассветом. Рафик продолжал нагло дрыхнуть, и какое-то время я боролся с желанием заорать у него над ухом. Привык, гад, что за него домовая работает. У нормального разумного в первую очередь мысли о скотине. Она терпеть не будет. Не накормишь, не напоишь, не подоишь вовремя — обязательно начнет мычать, ржать и бить копытом в стену.

У меня до сих пор работников нет. В наших местах бедных не водится. Уж сколько мы отняли всякого-разного у крыс в свое время, что до сих пор не знаем, куда девать. Никто не желает помогать даже за деньги, и даже мне. Такому начальственному, красивому и обаятельному. У самих столько скотины имеется, что не знают, как управиться. Как кто новый появляется, мы ему коллективно скидываемся на хозяйство. Новый член Клана сразу понимает, какие мы замечательные.

Он думает, что по доброте душевной. Щас. От лишней работы избавляемся. Просто прирезать скотинку — рука не поднимается, слишком долго считали богатство в лошадях и коровах.

Дашка принципиально не желает этим заниматься, кричит, что у нее промышленное производство и работы и так хватает. Неждан с брательником каждое утро норовят сбежать в гараж, если вовремя не перехватить, а дети еще маленькие. Вот и приходится за лошадьми самому ходить. Кто думает, что это легко и просто, пусть попробует сам. Хорошо еще, что всю остальную скотину сплавил в общественное стадо. Сейчас проще купить мясо, чем самому свинью выкармливать, потом резать и коптить.

Опытным путем я раскрыл секрет индустриализации. Ее проводят ленивые. Гораздо проще у станка поработать несколько часов, чем целый день корячиться на поле или за стадом. Сделал один амулет или ствол для винтовки и, положив ноги на стол, отдыхаешь от трудов праведных. По стоимости вполне сравнимо, некоторые вещи даже гораздо дороже, а в конвейере пока необходимости нет, слишком нас мало. Так что все, что делается для облегчения жизни и улучшения комфорта, изобретается не любящими трудиться.