Единственная для принца. Книга 2 - Анна Агатова Страница 33

Гармония боли... Немилосердные боги!

В корпусе боевиков всегда дежурил лекарь, и идти, вернее, волочиться за парнями, тянувшими меня, пришлось недолго. А там уже ловкие прохладные пальцы прошлись по моему лицу раз, другой, отчего я перестала его ощущать. Потом те же пальцы пробежались по носу, этого я тоже не чувствовала, а только видела. Что-то в носу опять хрустнуло, и в горле усилился вкус крови. От неожиданности я дернулась, зато в глазах прояснилось.

Передо мной стоял лекарь в зеленой хламиде и внимательно смотрел мне в глаза.

- Ну вот и хорошо, адептка! С кем же вы схватились так неаккуратно?

Я улыбнулась бесчувственными губами – ощущения были странными – и сказала непослушным ртом:

- Против Хараевского у меня не было шансов, но я всё же попыталась.

Доктор сморщился как от боли и в тоже время улыбнулся, покачал головой:

- Ну и отчаянная вы, адептка! – затем глянул за моё плечо. – Один пусть отведет девушку в общежитие или где там она живёт - ей нужно полежать хоть недолго, чтобы ткани восстановились, и придти в себя, а второй пусть останется, мне нужно записать в журнал.

Кто-то со спины подхватил меня, забросив себе на плечо мою руку, и понёс из кабинета лекаря. Я с удивлением обнаружила в самой непосредственной близости от своего бесчувственного лица лицо Зиада. Он шел, напряженно поглядывал на меня с каким-то непонятным выражением и не улыбался.

А мне было всё равно, мне хорошо было! Очень-очень хорошо! Теперь ничего не болело – ни лицо, ни душа, пустовато было как-то внутри, но и немного радостно – всё же я декана достала. Единственное, что мне не очень нравилось, это то, как парень меня нёс. Почему-то мне казалось, что ему тяжело. Такое уж у него было выражение лица.

- Слушай, Зиад, а давай ты меня поставишь на ноги. Я могу и сама идти.

Он покачал головой отрицательно.

- Не могу, - выдавил сквозь зубы. Мне стало его прямо жалко – какой бы он ни был сильный, а всё же я не пушинка. – Ты зачем зацепила его?

И так глянул зло, будто это я Хараевскому нос сломала, а не он мне.

- Так было нужно, - я скептически хмыкнула и попыталась улыбнуться. Всё же здесь лекари отлично владеют исцеляющей магией – у меня ничего не болело. Здорово!

- Нет, слушай, ты же не понесёшь меня прямо в общежитие? – озаботилась я, представив, как мы торжественно продефилируем по лестницам и коридорам, и как нас будут рассматривать все барышни, что толкутся вечерами в коридорах.

- Почему нет? – спросил он так же сквозь зубы.

- Стой! Остановись, я сказала! – я стала вырываться, и Зиаду пришлось поставить меня на ноги.

- Ну держись! – он стоял напротив, бережно придерживая меня за плечи, и смотрел в глаза. И опять не сияла на его лице ямочка от улыбки, а взгляд был серьёзный и немного тревожный.

- Держусь, - и я опять попыталась улыбнуться непослушными губами. Странные ощущения были не только на лице, но и во всём теле – легкость, какое-то парение и голова немножечко кружилась.

Зиад обхватил ладонями моё лицо, и я едва различила, что его руки теплые, но то, что он бережно меня держит, поняла без труда.

- Радость моя, не смей, слышишь, не смей больше вступать в поединки с Хараевским!

Легкость в теле и голове запузырилась весельем, и я выдала, хихикая:

- Боишься за него? Думаешь, я его прикончу когда-нибудь?

- Радость моя, я за тебя боюсь. Я очень-очень испугался. Не делай так больше.

И он бережно и очень осторожно поцеловал меня в нос. Пузырьки веселья превратились в малюсенькие вспышки – недоумение.

- Эй, парень, что ты делаешь?

А он уже покрывал моё лицо поцелуями, лёгкими, нежными, будто бы прикосновения птичьего пёрышка. Потом обнял, прижал к себе на мгновенье и снова отстранился, заглядывая в глаза. И так мне стало хорошо, тепло, надёжно, будто снова мама обняла меня, защищая от всего плохого, что есть в мире. И теплый пушистый комок радости зашевелился в груди, а в глазах стало горячо и щекотно.

- Тебе не больно? – спросил он тихонько.

Я покачала головой:

- Нет, - мне опять хотелось улыбаться, и даже губы на этот раз послушались меня.

- Тебя нужно уложить в постель, - сказал Зиад, снова обнимая ладонями моё лицо и внимательно всматриваясь в глаза.

Я сразу нахмурилась:

- Только на руки меня не брать!

И засмеялась. Всё казалось таким странным: весёлым и нелепым одновременно. Он тоже улыбнулся.

- А как же тебя донести до твоей постели?

Я рассмеялась, представив, как Зиад будет загружать меня на мою третью полку.

- О, я знаю, - и подняла правый указательный палец вверх. – Это же простая детская магия!

Повертела головой, с сожалением освободив от его ладоней лицо. Ага, мы стояли в коридоре корпуса Эффе, под лестницей.

- О, как раз, отлично! Держи меня за руку, - протянула ему одну кисть и присела у стены. Меня качнуло, но Зиад не дал упасть, удержал. А я тихо бормотала детскую считалочку: «Дверь, открой нам путь в стене, это очень нужно мне!» и пальцем рисовала невысокий проход прямо по синей краске, точно как тогда, когда сбежала из-под носа отцовских псов и гардов бенестарийского королевского замка.

Дверца, деревянная, низенькая, через такую едва можно было протиснуться, скрючившись, проявилась и, скрипнув крупными петлями, приоткрылась. Я обернулась на удивленного Зиада и потянула его за руку. Неловко, боком, ввалилась в коридор. Хоть он и был пустой, но это явно был коридор общежития, и я растерялась – я никогда здесь не бывала раньше. Зато Зиад, вылезший из меленького прохода следом за мной, огляделся и довольно улыбнулся.

- Радость моя, ты мне обязательно расскажешь, как это работает, поняла? – и он с улыбкой посмотрел на меня. – Но позже, а теперь скорее за мной.

И уже он потянул меня за руку, распахивая ближайшую дверь. Я и сообразить ничего не успела, как оказалась внутри темного, даже по сравнению с полутёмным коридором, помещения.

- Где мы? – я спросила тихо, боясь потревожить того, к кому мы так невежливо валились.

-У меня, - также тихо ответил Зиад, которого я не видела.

Не видела, но очень даже ощущала – он снова взял в ладони моё лицо, и я почувствовала его горячие руки на своей коже. Кажется, ко мне вернулась чувствительность. – Мы у меня, и я сейчас же уложу тебя в постель.

И прижал меня стене, снова покрывая поцелуями моё лицо. Лёгкими, нежными, будто касания бабочки, и такими теплыми, что мне хотелось плакать. Мелькнула мысль: «Ну и что, что не Джавад. Зиад даже красивее», хотя в темноте это было совершенно не важно…    

***