Между сердцем и мечтой - Юлия Цыпленкова Страница 33

Впрочем, матушка, на которую Граби была похожа, как две капли воды, уверяла, что ее дочь могла бы претендовать на звание первой красавицы столицы, если бы не была столь скромна и мечтательна. Барон важно кивал в ответ и похлопывал жену по тыльной стороне ладони, которую держал в своей руке. Моя матушка, разумеется, со старшей баронессой Набо соглашалась, но когда за этим семейством закрывалась дверь, говорила:

— Невероятно, как же можно было вырастить столь унылое и высокомерное создание? Глядя на нее, я неизменно радуюсь, что наши девочки такие непоседы. Они, как журчащий ручей, а не стоячая вода, как эта бедняжка Граби.

Вот и сегодня она сидела в углу, надменная и скучная до умопомрачения. Юная баронесса Набо не спешила участвовать ни в беседах, ни в развлечениях. То я, то Амберли, то моя матушка пытались растормошить этот гриб, проросший на нашем диване, но Граби только неопределенно пожимала плечами и, кажется, даже позы не поменяла за те три с небольшим часа, что находилась в нашей гостиной. В конце концов, мы оставили ее в покое.

Еще прибыли два молодых человека: граф Рэйг Гамарис и его приятель — барон Веллер Трикстер. Сии господа были известными повесами, однако являлись и завидными женихами, а потому пользовались расположением всех семейств, где имелись девицы на выданье. Приятели частенько хаживали в гости, где их принимали с распростертыми объятьями в надежде, что хотя бы один из них проникнется симпатией к дочери хозяев, однако гуляки продолжали получать удовольствие от жизни и своего положения, но делать кому-либо предложение не спешили. Сегодня они решили заглянуть к нам, чтобы поприветствовать и выразить свое восхищение владельцам особняка и нам с Амберли.

— Никто из них, — сказала я сестрице, когда объявили о визите Гамариса и Трикстера. — С этими господами вечер может пройти весело, но не воспринимай ни одного, как возможного жениха. На речи и взгляды не поддавайся. Только дружеское расположение и строгость, если решат начать волочиться. Поняла меня?

— Да, Шанни, — кивнула Амбер, глядя на меня, будто дитя на свою мудрую мать.

Еще чуть позже появилось еще одно семейство — графы Арроган. С супругами прибыл их сын, высокий и худощавый, будто жердь. Он чем-то напоминал Граби Набо, такой же унылый и напыщенный. Однако было отличие, молодой граф Арроган разговаривал. Он складывал пальцы щепотью и пространно рассуждал на темы, смысла которых могли уловить разве что его родители. Впрочем, это не мешало моему отцу и барону Набо кивать в ответ, явно из вежливости.

— Вы хотя бы слово поняли, милые дамы? — спросил у нас с Амбер Рэйг Гамарис.

— Кажется, его сиятельство говорил о политике… — неуверенно предположила моя сестрица.

— Да? — негромко удивилась я. — А мне показалось, что его сиятельство просто бредил.

— У меня создалось такое же впечатление, — поддержал меня барон Трикстер.

— Хвала Богам, — выдохнул Гамарис, — а я уж думал, что это у меня случилось помрачение рассудка.

— Это дурно, — укоризненно покачала головой Амберли. — Все-таки его сиятельство старался выглядеть умным.

Она обвела меня и молодых людей серьезным взглядом и снова покачала головой. У Трикстера поползли вверх брови, Гамарис поджал губы, я последовала его примеру, стараясь сдержать улыбку, но уже через мгновение мы рассмеялись, а Амбер насупилась.

— Отчего вы потешаетесь? Разве же я что-то не так сказала?

— Ваша милость, вы сказали истинную правду, — ответил ей Веллер, и мы рассмеялись снова.

— Ох, — сестрица осознала саму суть собственной защиты, зарумянилась и махнула на нас рукой: — Будет вам насмехаться. — Однако вскоре и сама хмыкнула.

Удивительно, я даже получала удовольствие от этого вечера. Было и вправду весело. Присутствие двух великосветских балбесов недурно скрасило наше времяпровождение. Молодые люди шутили, мы с сестрицей смеялись, чем привлекли к себе внимание. А когда наше веселье стало и вовсе шумным, моя матушка решила вмешаться и вернуть вечеру светскую томность. Она хлопнула в ладоши, привлекая всеобщее внимание, и произнесла:

— Господа, милые дамы, а знаете ли вы, как чудесно играет наша Амберли?

— Я непременно хочу послушать игру баронессы Мадести, — улыбнулась графиня Арроган.

— Да, это было бы весьма мило со стороны ее милости, — кивнул ее супруг.

— А Граби пусть споет! — воскликнула баронесса Набо. — О-о, у нее такой восхитительный голос!

— Милости просим, — с вежливой улыбкой ответила матушка.

— Я нынче не в голосе, — тускло ответила Граби. — Прошу меня простить.

— И хвала Богам, — шепнул Трикстер.

— Если баронесса Мадести не против, то я с удовольствием спою под ее аккомпанемент, — посмотрев на Амбер, произнес Рэйг Гамарис.

— С удовольствием, — со смущенной улыбкой ответила сестрица.

— Его сиятельство весьма недурно поет, — шепнул мне барон Трикстер.

— Мы сейчас это проверим, — ответила я, устраиваясь поудобней.

— А может и вы… — барон посмотрел на меня искушающим взглядом, и я усмехнулась:

— Знаете, что сказал Его Величество, однажды услышав, как я пою гимн Камерата? — взгляд его милости из искушающего стал заинтересованным, и я продолжила: — Государь попросил пощады. Я поклялась больше никогда не петь. Поверьте, лучше эту клятву не нарушать. — После обернулась к сестрице, уже усевшейся за инструмент: — Просим, господа артисты.

— Просим! — подхватил Трикстер, кажется, решивший поверить мне на слово.

Граф Гамарис склонился к моей сестрице, что-то негромко произнес, и Амберли, кивнув, пробежалась пальцами по клавишам. По гостиной разлилась мелодия знакомого романса. Рэйг расправил плечи, дожидаясь своего вступления. В это мгновение в гостиную вошел лакей, он приблизился к моему отцу, что-то шепнул, и батюшка ответил кивком. А потом Рэйг запел, и я переключила на него внимание.

Голос у его сиятельства был и вправду недурен. Граф обладал приятным баритоном, более того, оказался артистичен. Он тонко чувствовал мелодию, и романс в его исполнении превратился в чувственную песню, пронизанную искренними переживаниями. Верней сказать, создавалось такое ощущение. И в моменты признаний, он оборачивался к Амбер. Сестрица заметно смущалась, но на губах ее играла улыбка. Ей нравилось. Оставалось надеяться, что трезвость ума еще не полностью покинула ее прелестную головку.

— Ваша милость.

Я подняла голову и встретилась взглядом с Элдером Гендриком. Значит, это о нем докладывал лакей. Пение еще продолжалось, и я, приветливо улыбнувшись графу, шепнула:

— Доброго вечера, ваше сиятельство. Приятно видеть вас снова, присаживайтесь к нам, окажите милость.

— Доброго вечера, — немного сухо ответил Элдер, здороваясь сразу со мной и с бароном Трикстером. — Благодарю, — кивнул он уже мне одной и сел рядом со мной.