Полуночница - Александра Елисеева Страница 33

Он приосанился.

— Я Брод, а Нора — моя старшая сестра. Иногда она ведёт себя, как настоящая грымза. Особенно не любит таких хорошеньких девушек, как вы. Но на самом деле у неё доброе сердце. Уж я-то знаю.

С этим я могла бы поспорить, но не стала. Люди слепы, когда судят о близких.

Брод сел рядом со мной за стол и налил себе клюквенного морса, который тут же щедро отхлебнул. Он задумчиво оглядел меня и довольно хмыкнул:

— Намучился же с вами лекарь! Я думал, мне придётся оттаскивать труп, — бесхитростно признался брат поварихи, — но господин Ноттон вытащил вас с того света. Руки у Рене золотые — настоящее благословение Треокого.

— Неужели я была столь плоха? — попыталась выведать, раз уж целитель молчал о случившемся.

— Хуже! Я увидел вас, когда господин уже успел влить в вас силу, а какой вы попали к нему, — развёл он руками, — я и представить не могу.

Я вскинулась:

— Целитель одарённый?! — не смогла сдержать удивления я.

— Тише! — шикнул на меня Брод. — Я думал, вы знаете. Хозяин убьёт меня, если узнает, что треплю языком. О таких вещах не говорят каждому встречному.

— Я не каждый, — возмутилась я. — Он меня лечил.

Мужчина пожал плечами:

— Всё равно.

Несмотря на высказанные опасения, его линяло-голубые глаза оставались спокойными. В них не мелькало ничего, что можно принять за страх. Я решилась продолжить разговор, снова подняв заинтересовавшую меня тему.

— Но почему господин Ноттон скрывает своё мастерство?

Этого вопроса от меня будто ждали. Брод встревоженно огляделся и, понизив голос, осмелился дать ответ. Я убедилась, что некоторые мужчины порою бывают не сдержанней болтливых женщин.

— У старика отобрали лицензию, — прошептал собеседник. — Я не должен вам это рассказывать, но… Он же спас вас. Я, конечно, не знаю наверняка, но слышал, что дело произошло так, — не дожидаясь просьбы, начал он рассказывать. — Однажды Рене привезли очередного больного. Всё вроде бы как обычно, но лекарь склонился над тем, а тот — не дышит. Те, кто доставили тело, на вопросы лишь глаза отвели и с раздражением бросили, чтобы, как хочет, но поднял. Но воскресать-то никто не умеет, вот и Ноттон ничего не смог сделать. Руки, они золотые, но годны только с живыми, а с погибшими бесполезны. Оказалось, что умерший был непрост. Люди его стали божиться, что живого притащили, а целитель не спас. Как докажешь обратное?

Я призадумалась. Не мне судить лекаря. На удивление, совсем не хотелось касаться этой истории, хотя новый знакомый явно не поведал и части. Я не исключала, что способы определить настоящее время смерти существовали, но я о них не знала. О таких вещах в трактире не говорили. Да и может, ими воспользовались, но старик соврал, или стража постаралась замять дело. Сейчас уж бесполезно что-либо говорить. Да и я в таких делах смыслила мало…

Не стоило давать любопытству захватить над собой власть. Едва ли со слов Брода я могла пролить свет на правду. История у хозяина дома явно непростая, а я о нём ничего толком не могла сказать. Но Рене Ноттон меня всё-таки спас, хотя это и могло выйти ему боком, за что я искренне благодарна. Поэтому я лишь сдержано кивнула, не желая развивать тему:

— Я уверена, господин Ноттон сумеет вернуть себе честное имя, — высказала я надежду.

— Разумеется, — вяло поддержал меня Брод, пожалуй, едва ли сам в это веря.

Я доела, и брат кухарки вызвался проводить меня в баню. Как выяснилось, хозяин жилища имел в личном распоряжении настоявшую ванную, соединявшуюся с городским водопроводом, но мне, как и слугам, вход туда был запрещён. В пристройке рядом с домом мне разрешили набрать горячей воды и помыться в деревянной лохани. После болезни поднимать громоздкие тазы оказалось невероятно тяжело, но мне помог Брод.

Когда он ушёл, я, довольная, наконец опустилась в воду и с наслаждением принялась счищать себя грязь. Мне казалось, что от меня ужасно разило несвежим духом, и я с удовольствием потёрла кожу мочалкой, растирая до красноты тело, а затем помыла порядком засалившиеся волосы. Я щедро намылила их и прополоскала, тут же ощутив себя отдохнувшей и бодрой.

Я опустила руки на бортики лохани и заметила, что пропустила грязь под ногтями и принялась её отчищать. Поднеся пальцы ближе к лицу, обомлела. Я никогда не могла похвастаться маникюром благородных леди, но что с ногтями творилось сейчас! Обломанные, покорёженные, с тёмной каймой из неизвестной субстанции, подозрительно напоминавшей запёкшуюся кровь, они привели меня в ужас. Я попыталась привести их в порядок, но не слишком преуспела. Треокий! Что же всё-таки со мной произошло?

По спине пошёл холодок страха. Неизвестность пугала до жути. Из моей жизни вырвали небольшой отрезок времени, но это незнание вызывало настоящую панику. Захотелось немедленно прибежать к Расмуру и, захлёбываясь слезами, обо всём рассказать. Уж он-то точно не оставит в беде и поможет ценным советом…

Я нырнула под воду, отрезав себя от внешнего мира. Все звуки тут же замолкли. Продержавшись с какой-то срок, я снова села. Несмотря на горячую воду, меня трясло. Я обхватила себя руками. Я не знала, что делали со мной и моим телом, но, может, это и к лучшему. «Переживу, — сказала я себе. — Просто представлю, что ничего не случилось». Но в глубине души знала, что лгала.

С этими мыслями я вылезла из воды. Сквозь щели в пристройке внутрь падал свет. В полумраке тело казалось вылепленным из голубой глины. Лучи обрисовывали белые линии шрамов. Благодаря целителю, они выглядели застарелыми, но я понимала, что приобрела их недавно. Изящными змейками светлые полосы скользили по коже, спускались от шеи по груди вниз, обхватывая чулками бёдра. Мелкие, крупные, изогнутые, прямые… И все как один не толще волоса с головы любой северянки.

Лишь одни клинки оставляли подобные. Лишь одни ножи могли похвастаться столь тонкими лезвиями. Я знала это, потому что не раз видела их в деле. Я закрыла глаза и сжала кулаки. Мысленно вернулась в детство. Я до сих пор не могла забыть бойню в Вижском граде, унёсшую жизнь нашего князя. Только одни люди носили такое оружие.

Веряне.

Злая ирония! Варвары и искусные клинки, не имевшие равных. Выделка оружия всегда много значила для жителей степи. Жаль, в Льен не могли повторить их труды, как не пытались. Наши кузнецы оказались бессильными перед южными сплавами. Наша сталь не ценилась столь высоко.

Обхватила себя руками. По телу прошлась бессильная дрожь. Я не любила захватчиков так, как только может воспылать ненавистью человек, познавший все тяготы жизни в покорённой стране. Надежды, что Лиран Фалькс вернёт положенное себе по праву рождения, почти не осталось. Я жила мечтами и не представляла, как воплотить их в жизнь.

Снова надела на себя платье. Непослушными пальцами с трудом удалось затянуть спереди шнуровку. Напряжение никак не покидало. Я боялась каждого вздоха, каждого звука. Тревожно прислушивалась, пытаясь что-то различить в тишине. Мысль, что кто-то мог тайком наблюдать за мной, внушала ужас.