Наследник - Александр Прозоров Страница 33

— Тогда чего?

— Ну… — паренек поколебался и признал: — Чура режу. Защитного. В святилище его отмолить, маслом заговоренным помазать, глаза открыть — станет дом от нечисти всякой сторожить, лихоманок, порчи, сглаза, недоброго навета.

— Помогает?

— А как же! — чуть не возмутился волхв. — Кабы не помогало, рази хоть кто-нибудь бы их брал?

— Проверяли как-нибудь покупатели, или просто на слово верят?

— Если тебе после схватки рану знахарка порошком ноготковым присыпать захочет, ты ей так поверишь, али антонова огня будешь ждать?

Антоновым огнем туземцы называли гангрену. И подобной болячки Ротгкхон не пожелал бы никому.

— А помогает?

— Молись своим богам, чтобы не узнать. Пойдем к тиуну, награду твою получать.

После этого мысли волхва перескочили на новую тему — и пока хмурый седовласый старик, недовольно бурча, долго водил их по кладовым, прежде чем выдать обещанные кипы куньих шкур, Избор расспрашивал иноземца о его богах и вере. Вербовщику скрывать было нечего, и он снова поведал об учении девяти друидов, и о том, что третий из них, можно считать, в здешних краях носит имя Сварога.

— А первый? — тут же заинтересовался молодой священнослужитель.

— Первый никому не ведом, — ответил Ротгкхон. — Он должен быть невероятно велик, чтобы носить такое звание. Равно как и второй. Мы знаем учения лишь пяти друидов из девяти, и потому постоянно находимся в поиске, исследуя все новые и новые миры.

— Ищете? Да, найти самых сильных богов — дело полезное. — Для язычника, в святилище которого стояло десятка три больших и малых истуканов, многобожие иноземца показалось фактом обыденным и малоинтересным. — Дом токмо при обыске разорили маненько, добро почти все вынесли, но крыша, двери в исправности, забор крепкий, хлев и амбар имеются. Живи не тужи. У тебя ведь жена молодая? Пока детишек нет, аккурат успеет обустроиться. Денег князь заплатил, самое нужное прикупить сможете. Давай помогу, — забрал Избор одну из кип.

Деньгами, как понял вербовщик, молодой волхв называл меховые шкурки.

— Объясни иноземцу, — попросил Ротгкхон, — что за схрон такой мне назначили? К чему он? Зачем нужен дом, я как-то догадываюсь.

— Как к чему? — охотно отозвался его спутник, направляясь к выходу. — Внутри стен городских — вона как тесно. Срубы крохотные, токмо поместиться и от мороза зимой спрятаться, припасы распихать да семью уложить. Долго в таком жилье не вытерпишь, токмо по нужде большой обитать можно. Нормальные дома за стенами стоят, в слободах. Там все и живут, и работают. В город на торг ходят, да в укрытии городском припасы складывают от греха. Коли ворог подступает, то посады сии люди жгут обычно, да за стены городские прячутся. Ну, добро, какое ценное, с собой, знамо, забирают — и в схрон. Горожане в своих срубах жить будут, а тебе с семьей в детинце надлежит скрываться, место найдем. В тесноте, да не в обиде.

— Если при каждой осаде слободы палить, то ведь их тогда каждый раз отстраивать придется? — не понял вербовщик.

— Так ведь дело-то недолгое, — пожал плечами волхв. — Лесов вокруг не счесть, мастера у нас умелые. За сезон обычно все заново и отстраивают. Война большая, по милости богов, не часто случается. Иной раз дети вырастают, про то не услышав. Древесина в срубах за то время сгнить успевает, их и без всякой осады разбирать приходится. А что дружины княжеские каждый год в походы отправляются, а то и два — до того простому люду дела мало. То на порубежье сечи идут. Иные и вовсе в краях далеких случаются.

— Хорошо… Скажи, Избор, а людей тебе лечить приходилось? Я не про зелья, порошки и настойки целебные, а про заговоры, колдовство.

— А то, служивый, как же без того! Зубы заговаривал, грыжи не един раз, от колик малых деток спасал, — с гордостью похвастался юный волхв. — Не боись, Лесослав, людей лечить в наших землях умеют. Коли случится что — сохрани тебя Даждьбог от всякой беды, — исцелим обязательно. И раны закроем, и кровь зашепчем, и лихоманку прогоним. Не впервой.

— Это хорошо, буду знать, к кому за помощью бежать нужно, — кивнул в ответ Ротгкхон.

Его всегда удивляло, отчего сторонники учения пятого друида относятся к последователям третьего с таким пренебрежением. Ведь лечат-то в итоге с равной успешностью! И если язычники сильно уступают в мастерстве и знании при сложных заболеваниях — зато легкие раны и болезни исцеляют в разы проще и дешевле. Что при войнах и катастрофах зачастую становилось самым важным параметром.

— Вот и пришли. — Избор свернул и толкнул створку ворот одного из дворов. — Вычищали мы тут все так долго и старательно, что даже домового, мыслю, спужали. Придется тебе нового приманивать. Зато порчи или покладов каких колдовских точно нет, можешь не опасаться.

— На ночь нам тоже в детинец уходить? — оглянулся по сторонам Лесослав. — Вдруг ночью чего случится?

— Чего в темноте произойти может? — удивился Избор. — Рати большие ночами не ходят, с татем мелким ты управишься. А когда жена одна — от чужаков пусть двери изнутри подпирает. Но на моей памяти в Муроме никто никогда не шалил. От прочих же зверей и душегубов лесных тын окрест поставлен, и стража в дозор ходит. Тебе тоже сим заниматься придется.

— Тын — это еще одна стена? — уточнил вербовщик.

— Да. Но так, слабенькая. Супротив большой силы не устоит. Большую же Мурому поставить пока не по силам. Мыслю, сим детям или внукам моим придется озаботиться. От первого детинца и до первой городской стены пять князей сменилось. До второй стены, мыслю, еще столько же перемениться должно, да обнесет мудрая Мара нашего Вышемира своею чашей.

— Ага… — Теперь Ротгкхон понял принцип строительства здешних городов. Сперва крепость, вокруг слободы. Когда внутри крепости становится тесно — строится стена вокруг слободы, новые дворы уходят наружу. Внутри города опять потихоньку нарастает толкучка. Потом — новая стена, новые выселки и новая теснота внутри. — Так с домовым поможешь, Избор?

— То дело не мое. Его хозяйка должна приманивать. Свежим хлебом и ласковым словом.

— Тогда благодарствую за помощь, Избор. Пойду за хозяйкой.

Зимаву новое жилище впечатлило. Дворик, конечно, показался крохотным по сравнению с деревенскими — но зато тут имелись солидные хлев и амбар, навес с яслями, подпол для кур или мелкого скота, да и сам дом поднимался в «два жилья», причем весь второй этаж оказался поделен на комнаты: три небольших светелочки и одна большая.

Вообще, дом строился с явным прицелом на обустройство постоялого двора — и кухня просторная с большой печью, и множество кладовочек, и топчан в каждой комнатушке. Вербовщик прикинул, что после его исчезновения Зимава вполне сможет затеять здесь свое дело — но сам тратить на это время и силы не собирался и, к восторгу девочек, отвел им каждой по целой комнате. Даже Плена при всем своем слабоумии оценила роскошь новой жизни и раза три переспросила его — правда это все отдано ей или нет?