Я – богиня любви и содрогания  - Кристина Юраш Страница 32

— Может, просто отпустить мою руку? — нервно заметила я, пока в душе что-то сладко переворачивалось, когда его палец украдкой гладил мою ладошку.

— Думаешь, это и есть та грань, которая отделяет любящего мужчину от одержимого чудовища? — спросили у меня, а я смотрела на то, как его величество снова подносит мою руку ко рту и целует ее. — Один держит силой, а другой понимает, что если долго сжимать рукой чье-то сердце, то однажды оно просто остановится?

Я чувствовала его прикосновение к своим пальцам, а сердце замирало от какой-то сладкой неги, в которую меня заворачивали его слова. Мою руку осторожно отпустили, а я смотрела на него и любовалась. Какой же все-таки красивый у меня злейший враг. Но я ему об этом не скажу!

— То есть, закрытая дверь и стража возле каждого окна это как бы «я тебя не держу»? — осведомилась я и заглянула ему в глаза. Мне кажется, или его взгляд обволакивает меня чем-то таким сладким и нежным. В моих движениях появляется какая-то томная лень и несвойственная мне плавность и мягкость. Император сделал шаг ко мне, провел пальцами по щеке, склонился к моему уху и замер. Его рука кралась по моей талии, а его дыхание опаляло шею.

— В каждом влюбленном мужчине, — послышался сладкий шепот, от которого я едва ли не покачнулась. Мне страшно было даже вздохнуть, пока его пальцы нежно гладили мою спину. И тут меня резко прижали к себе, страстно и даже слегка грубовато. — Живет маленькое одержимое чудовище…

Меня плавно отпустили, а я сделала шаг назад, понимая, что в чем-то он прав. Фраза: «Я отпускаю тебя, милая» иногда звучит, как «катись на все четыре стороны, и мне, в принципе, все равно, какую выберешь!».

— А в каждой женщине, — прошептала я, подражая его тону и приближаясь к нему. Я провела пальцами по его губам, намекая на то, что кому-то не мешало бы закатить губу, пока я не закатила скандал. — Живет ни разу не трепетная лань, а хитрое и коварное создание, которое не знает, чего хочет, но обязательно это получит…

— Хорошо, я принимаю правила игры, — прошептали мне, а я осторожно выдохнула. В тот момент, когда кончики моих пальцев украдкой поцеловали, у меня вырвалась непроизвольная улыбка. — Но сегодня я тебя поймал, так что имею право назначить цену свободе. Ты не захотела дать мне шанс, пришлось брать его самому.

Меня осторожно взяли за руку и повели по коридору, который, словно вымер. Повод вымирая пока не ясен, но если обитатели дворец прикидываются дохлым в те моменты, когда у Его Величества налаживается личная жизнь, то я, пожалуй, призадумалась бы.

— Проходи, — прошептали мне, заводя в одну из комнат. Платья? Украшения? Это что за сказочная пещера? — Все, что захочешь.

Сверкающие украшения были разложены так соблазнительно, а платья всех цветов и фасонов требовали, чтобы их срочно перемеряли. Я усмехнулась, глядя на этот женский рай, а потом попридержала жадность, которую уже заносило на поворотах.

— А если мне ничего не нравится? Если меня вполне устраивает мой скромный наряд? Что тогда? — с насмешкой в голосе заметила я, пока жадность тянула ручки к розовому платью, которое искрилось на свету драгоценной отделкой.

Там еще бантик есть? О нет, только не бантик! Да он чудовище! Жестокое, коварное, хитрое и не лишенное вкуса!

— Я понимаю, что возможности ограничены лишь твоей фантазией, — продолжала я, а жадность внутри меня тяжело вздохнула. — Но, увы. Понимаешь, я не могу постоянно быть с тобой… Богиня оживила меня, но ее силы не хватает, чтобы я могла жить, как человек.

Нет, если он будет так смотреть на меня, то, пожалуй, кирпичи в ассортименте я ему предоставлю. Назревал вопрос, если богиня любви отложила кирпичи на строительство нового храма, то это считается добровольным пожертвованием? Ой, не смотри на меня так! Тут уже третий храм на подходе.

— Ее сила слишком мала, — вздохнула я, поднимая на него бесстыжие глаза. — Она сказала, что ее храмы разрушил нехороший человек, и теперь она слаба.

Нет, ну а что такого? И мне приятно, и у него есть опыт строительства.

— Хорошо, — прошептал он, а я положила руку на его щеку, пока меня кусала за филей беспощадная совесть. На войне, как на войне! — Может, ты проголодалась?

— Нет, — гордо ответила я. Желудок на меня обиделся и обещал припомнить при первом же удобном случае. Ничего! У нас дома сухарик есть! Мы его погрызем! Будем смотреть вкусные картинки и грызть сухарик. А потом нам, того и глядишь, жрицы что-нибудь изобразят.

— И чего же тебе хочется? — слегка озадаченно спросили у меня, пока я выходила в коридор. Мне нравится этот взгляд: «Чем бы дите не тешилось, лишь бы не статуя!».

— Ну ты же меня придумал? Тебе видней! — выкрутилась я, чувствуя, как меня осторожно берут за руку. Это кто у нас скребется в своем моральном тупике? А! Это же Его Величество как его там… Кстати, а как его там?

— Как же тебя зовут? — спросила я, а меня привели в красивую комнату. На стене висел портрет Императора в полный рост в расшитом драгоценностями белом мундире, сверху который покрывал алый плащ, пламенными складками стекая вниз вдоль белых штанов к черным сапогам. Мой взгляд опытного революционера уже наметил несколько мишеней.

— Эзра, — коротко ответили мне, пока я внимательно сопоставляла оригинал и копию. — А как твое имя?

Мое имя? Я на секунду замерла, отвлекаясь от увлекательного поиска отличий. Мое имя… А как меня зовут? У меня когда-то точно было имя! Меня же как-то называли! Ну не может такого быть, чтобы у меня не было имени… Странно, но я об этом не думала. А может, у меня и не было имени? Я помню какие-то обрывки. Помню картинки, иногда даже песни, которые где-то слышала, но я не знаю, как меня зовут! Я знаю, что я — это я.

— Что-то не так? — я почувствовала, как меня осторожно взяли за руку, погладив пальцы. — Что-то случилось?

Имя… Странно. У меня же наверняка оно было! Куда оно делось? Какая-то странная паника нарастала с каждой секундой, пока я лихорадочно перебирала воспоминания.

— Тише, тише, — меня мягко прижали к себе, пытаясь успокоить. Я слышала биение его сердца, а сама пыталась осознать тот факт, что у меня нет имени. Не может такого быть! Как же так получилось? Или у богинь не бывает имен? Все называют меня «богиней», и я даже привыкла. Надо выкручиваться!

— Богиня просила передать тебе, — негромко произнесла я, нервно ковыряя застежку на его камзоле и чувствуя, как его рука скользит по моим волосам. — Что я смогу остаться с тобой, если ты угадаешь мое имя. Я не имею права говорить тебе его.

Кто молодец? Я — молодец! Кто запустил маховик мыслительного процесса? Я! Куда мы его запустили? Правильно! В нужное русло.

— Мне пора, — я сделала самое грустное лицо на свете. Мне действительно пора, но так не хочется уходить. Я набралась смелости и погладила его руку пальчиком, а мне тут же ответили.

— Я отпущу тебя только при одном условии, — прошептали мне, осторожно убирая волосы с моего лица. — При одном единственном… условии…